в мире нет ни одного народа, совершенно свободного от еврейской крови, и есть еврейство с абсолютно несмешанною кровью. Итак, есть евреи, полуевреи, четверть-еврей, пятая-евреи, сота-я-евреи и т. д[354]. И вот, каждый народ с каждым годом увеличивает процент еврейской крови, т. е. разжижается в своей самобытности. <…> И, рано или поздно, процент еврейской крови у всех народов станет столь значительным, что эта кровь окончательно заглушит всякую иную кровь, съест ее, как кислота съедает краску»[355].

Именно еврейская кровь обладает необычайной вирулентностью, или проникающей способностью. «Даже ничтожной капли еврейской крови» достаточно для того, чтобы вызвать «типично еврейские» телесные и душевные черты у целых последующих поколений[356]. «Но что, что с ними <евреями> делать?» — вопрошает Флоренский. «Они размножаются быстрее нас, — это простая арифметика. И что ни делать с ними, настанет момент, когда их станет больше, чем нас. Это, повторяю, простая арифметика, и против этого есть только одно средство — оскопление всех евреев, — т. е. средство такое, применить которое можно только при нашем отречении от христианства». Однако христианину дозволено — и даже приказано Богом — «колотить Израиля»: «От нас Бог хочет, чтобы выколачивали жидовство из Израиля, а от Израиля — чтобы он, своим черным жидовством, оттенял в нашем сознании — непорочную белизну Церкви Христовой. Своею гнусностью Израиль спасает нас, научая нас ценить благо, нам дарованное. А мы за это должны колотить Израиля, чтобы он опомнился и отстал от пошлости». Бешеная ненависть Флоренского к евреям, доходящая до погромной горячки, апеллирует к таким архаическим представлениям традиционного антииудаизма (с христианской закваской), как «синагога сатаны», «гнездо антихриста» и «враг рода человеческого». Сюда также относится и возникшее в Средневековье обвинение в ритуальных убийствах: соответствующая выдуманная кровавая практика описывается Флоренским с явным воодушевлением. При этом Флоренский был абсолютно «современен», ибо использовал арсенал расистского антисемитизма, содержащий сексуальные импликации, когда указывал на опасность вирулентной еврейской крови и предостерегал неевреев от грозящего им соблазна скрещивания с евреями. И наконец, у Флоренского обнаруживаются почти все юдофобские стереотипы антимодернизма его времени: заговорщическое стремление евреев к мировому господству, их опасное учение о всеобщем равенстве, их разлагающее воздействие на семью, на религиозную жизнь, культуру, нравы, государство, развращающая сила еврейского капитала и еврейской прессы, сатанинские истоки и пагубные махинации жидомасонства — все те «страшилки», которые в то время также фабриковались в России и в собранном виде представлены в «Протоколах Сионских мудрецов»[357] [ХАГЕМЕЙСТЕР].

Рассматривая Флоренского как идейного христианского антисемита и вместе с этим гностика-маркионита, страстно верящего, что справедливый, но жестокий и мстительный Бог Ветхого Завета (Демиург материального мира) не имеет ничего общего с истинным, всеблагим и трансцендентным Богом — Отцом Небесным, Сыном которого и был Иисус Христос, нельзя не обратить внимание на характерную для его мировоззрения антиномию — благоговейное почитание Ветхого Завета, в первую очередь — как Божественного откровения.

Попытаться что-то изменить в однозначном и непреложном решении Бога — значит, пойти против Книги Бытия, извериться в ее боговдохновенности, значит, пойти против самого Бога. Отсюда слова <Флоренского> об оскоплении, <для того>, чтобы народ Израиля не был как песок земной, и одновременно осознание ее невозможности, ибо данное обещание было заповедано самим Богом.

Вот этот жалящий, испепеляющий сознание Флоренского фрагмент из книги Бытия; «И сказал Господь Аврааму, после того как Лот отделился от него: возведи очи твои, и с места, на котором ты теперь, посмотри к северу, и к югу, и к востоку, и к западу. Ибо всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я и потомству твоему навеки. И сделаю потомство твое, как песок земной; если кто может сосчитать песок земной, то и потомство твое сочтено будет. Встань, пройди по земле сей в долготу и в широту ее: ибо Я тебе дам ее (и потомству твоему навсегда)».

Интересно, что, помимо формулы «И сделаю потомство твое, как песок земной», в словах Бога к Аврааму определено еще и место народа Израиля в мире. Оба эти момента были подробно развернуты и, главное, усилены в «Зогаре»:

«Вся земля, которую ты видишь и т. д.

Но вот как: если увидел он четыре стороны мира — всю землю увидел. Ибо четыре стороны мира включают в себя весь мир. Помимо этого, поднял его Святой, благословен Он, над землей Исраэля и показал ему, что она — узел, связующий все концы мира».

<…> Земля Израиля связует все концы мира… Она вся отдана семени Израиля… Земля Израиля включает в себя всю землю… А, для Флоренского это было поистине ужасно. И ужаснее всего было то, что запечатлено это было в книге «Зогар», которая явилась для русского мыслителя источником высшего света.

<…> Флоренский ВЕРИЛ и книге Бытия, и книге «Сияния („Зогару“)», и отказ от этой веры был бы для него отказом от христианства (именно так!), отказом от себя, буквально самоуничтожением.

Эта-то невозможность отказа от текстов, которые он считал боговдохновенными, и породила поистине апокалиптические слова: «Мы только так, между прочим. Израиль же — стержень мировой истории. Такова Высшая Воля».

Розанов в своих примечаниях к письму Флоренского пытался оспорить его безотрадный взгляд на судьбу России [КУРГ-МОНД. С. 76–77].

Адвокат Оскар Осипович Грузенберг.

1 ноября 1913 г. Розанов в письме к Флоренскому, как всегда с большой пылкостью, излагает свои контраргументы:

Сперва В. письмо произвело на меня ошеломляющее действие… Ни греки, ни египтяне, один Жид. Ужасно, страшно, страшно его беспощадного. Потом я «взялся за обе полы» и стал мысленно возражать Вам.

А Христос? Вы вовсе его забыли. Как-никак, а ведь Он — прямо ли, косвенно ли, разрушил Содом. Храм, «на горе Морея», где и Авраам принес свою жертву (Талмуд). А если вспомним «Батюшку-Озириса» да Элогима, который «создал всех и над всеми народами», то совсем поправимся, и скажем жиду, что пусть он точит кровь из своих младенцев (лучше бы из 10-ти по 7, стакана, оставляя жить; смерти я абсолютно не переношу и тут готов бить Б. по морде: моя формула). Нам, людям, принадлежит понимать людское, оказывать здесь справедливость, и не дерзать помышлять о Мудром и, м. б., Страшном.

В конце концов Иегова есть их Б., «бог Израилев», и ласкается с ними одними, «по избранию». Ап. Павел едва ли «углубясь в дело», отсек вовсе христианство от иудейства, позволив «и не