почти как обычный человек, только глупее, но все равно более-менее соображает, может сам о себе позаботиться, способен работать. А кто-то совсем не понимает, как общаться с другими людьми, – сказал я. – Хоть кол на голове теши – правил этикета в такого не вобьешь. Если ему захочется посреди званого ужина выйти – он выйдет, не спросив разрешения, даже если у самого короля в гостях будет.

– Но они не глупые?

– Нет, они часто умнее других, только… по-своему. Например, в доме – свинья свиньей, зато такие вычисления делает, что лучшие придворные ученые понять не могут, как ему это удается. Или рисует – портрет от оригинала не отличишь. Всегда все по-разному. – Я перевел дыхание. – Но так выходит, когда этих людей с детства обучали тому, к чему они склонны. А если стыдились ребенка, прятали, толком не общались, то вырастет дикарь.

– Как я, да? – тихо спросила Кьярра, и я ответил:

– Именно. Ты умная, сильная, симпатичная, но совершенно не умеешь жить среди людей. И это понятно – ты ведь дракон. Для дракона ты, наверно, совершенно нормальная. Однако для тебя-человека нам личины лучше не придумать. Неприятно, понимаю. На тебя будут коситься, перешептываться, но…

– Какая мне разница, что подумают люди? – перебила она. – Лучше скажи, что мне делать!

– Веди себя, как сейчас, – с облегчением ответил я. – Только стульями не швыряйся. Впрочем… разок можно. Такие люди часто бывают очень сильными, это еще штрих к портрету. Говорить ни с кем не нужно, для этого есть я. Вернее, можешь отвечать на какие-то вопросы, если захочешь, а нет – просто молчи. Если скажешь что-то невпопад, не страшно, только о драконах не упоминай. Жила с матерью, она умерла, теперь о тебе забочусь я – и точка.

– Думаешь, она умерла? – тихо спросила Кьярра.

– Откуда же мне знать? Но лучше говорить так, чтобы избежать расспросов. А я… я по-прежнему буду родственником. Везу дочь дорогой сестры в столицу, чтобы показать светилам медицины: вдруг они сумеют исправить хоть что-то? Годы взаперти даром не проходят, тебе нужно учиться жить в обществе, да и просто – учиться… Об этом не беспокойся, я кому угодно зубы заговорю, – заключил я. – А тебе достаточно знать: дядя Рокседи твой единственный родственник. В его планы ты не посвящена, но он обещал тебе большой дом с красивым парком, обновки и новых друзей.

– Почему новых, если не было никаких?

– Иногда другом называют даже куклу, сделанную из чурбачка, – ответил я. – Вот она – старый друг. А новых еще предстоит найти.

– Куклы у меня не было, – сказала Кьярра, явно с трудом припомнив, что это такое. – И друзей тоже, только мама. Но я нашла тебя. Ты ведь друг?

– Во всяком случае, – произнес я после долгой паузы, – я не враг. Извини, я не разбрасываюсь этим званием и не могу назвать кого-то другом после нескольких дней знакомства. Мы с тобой – товарищи по несчастью, напарники, если угодно, но не друзья. Во всяком случае, пока.

– Хорошо, – неожиданно улыбнулась она. – Мама говорила: не верь тому, кто сразу называет себя твоим другом. Ему наверняка что-то от тебя нужно. А мы будем напарники, да, Рок?

– Именно так. Ведь у нас общее дело, – ответил я, покривив душой.

Я мог справиться в одиночку. Так было бы даже проще, с одной стороны. С другой – меня слишком прельщала возможность испариться из-под носа у кого угодно, и ради этого я готов был путешествовать вместе с Кьяррой.

Кьярра тоже могла обойтись без меня, если бы решила отправиться в какую-нибудь глухомань. Охотничьи угодья у нее уже есть, а место для нового дома она рано или поздно отыщет. Но – я чувствовал – ей не хотелось снова остаться одной. Да еще любопытство разбирало: я ведь упомянул о том, что найти ее отца или хотя бы обнаружить его следы вполне реально…

И как назвать подобный союз? По-моему, только взаимовыгодным партнерством!

Глава 13

Моя дневная вылазка в город прошла вполне успешно. Я не выделялся из толпы, продавцы в лавках не обращали на меня внимания сверх необходимого: отвечали на вопросы и подсказывали, что нынче носят девицы. Вдобавок я сразу спрашивал траур, а вид при этом имел достаточно мрачный и озабоченный для того, чтобы никто не пускался в расспросы. В обувной лавке, правда, заметили, что готовую обувь не стоит брать без примерки, но я буркнул, что племянница носу из дома не кажет, а пешком ей ходить не придется, и только.

Никого не удивляло, что солидный господин (шляпа Веговера смотрелась на мне весьма недурно и загадочным образом старила сильнее, чем пышные бакенбарды) сам делает покупки. Есть такие прижимистые типы, которые ни за что не оставят подобное на откуп слугам – ведь те могут обмануть, сторговаться подешевле или взять вещь похуже, а разницу положить себе в карман. О нет, подобный человек скорее потратит время, но сам удостоверится, что ему предложили товар высшего сорта. Почему не приказал доставить образцы на дом? Проще простого: он не местный, живет в гостинице (разумеется, я озаботился заранее снять там номер – надо же куда-то отправлять посыльных с покупками?), не знает, где чем торгуют, а советчики из той же гостиничной прислуги соврут – недорого возьмут. С этой стороны ко мне нельзя было придраться.

Я и сам разжился обновками: из моего привычного гардероба с большим трудом удалось составить достаточно унылый и строгий ансамбль, соответствующий образу, а в дорогу желательно взять хотя бы одну смену одежды, а лучше две.

Все это было хлопотно, но в целом приятно: я не спеша прошелся по улочкам, послушал, как бьют часы в ратуше, посмотрел на разноцветные крыши особняков на холме и старинный замок, постоял над рекой на мосту Свиданий… Одним словом – попрощался. Может, преждевременно, но я полагаю – лучше сделать что-то и пожалеть об этом, чем не сделать и сожалеть.

Уже в сумерках я забрал покупки из гостиницы, сел в пролетку, правда, отпустил ее через две улицы, а до дома снова добрался своим ходом.

И вот тут-то меня поджидал неприятный сюрприз: Кьярры не было. Я понимал, куда и зачем она могла отправиться, но все-таки пережил весьма неприятные полчаса до того момента, как она появилась, и первым делом удивленно спросила:

– Ты уже вернулся?

– Нет, все еще гуляю. Неужели не видно?

– Ты разозлился, – уверенно сказала Кьярра.

Она явно отмывалась в ручье, чтобы не наследить в доме: с волос капало. Я знал, что они высохнут самое большее через четверть часа, но это не мешало мне с неодобрением смотреть на мокрые