— Какого? Что живое железо однажды вернется? Лет через пять? Десять? Пятнадцать? А если нет? Как надолго хватит моей веры? И когда я начну сходить с ума оттого, что очередного чуда не происходит? Мне надо научиться жить так, как есть. Лучше всего в месте, свободном от воспоминаний.

Со второй спички слетела фосфорная головка… и третья просто рассыпалась в пальцах Одена. Он вытер пальцы о брюки.

— Я допускаю, что не смогу жить где-то еще и вернусь. Но я должен попробовать.

Вытряхнув содержимое коробка на столешницу, Оден принялся перебирать спички, выискивая ту самую, которая все-таки породит огонек.

— Это ошибка.

Его спокойствие выводило из себя.

— Пускай, но это будет моя ошибка. — Оден посмотрел в глаза брату. — Скажи, я останавливал тебя когда-нибудь? Например, когда ты решил, что хочешь пойти в разведку. Мне твой выбор пришелся, мягко говоря, не по вкусу. Но разве я вмешался?

Лучше бы вмешался.

Остановил. Запретил. Впрочем, когда на Виттара действовали запреты?

— Хотя я рад, что ты с ними все-таки развязался…

Немой вопрос, и Виттар кивает: развязался. Война дала шанс, но совесть не успокоила.

— Хорошо. И это опять же был исключительно твой выбор.

Оден вправе требовать той же свободы, но… если бы знать, что решение уйти действительно принято им. Он же счел вопрос закрытым и сказал:

— Меня беспокоит завтрашнее… торжество.

Три спички влево. Четыре — вправо. Оден выравнивает их большим пальцем, и ярко-красные головки, соприкасаясь друг с другом, рассыпаются.

— Званых гостей, как понимаю, будет немного?

— Да.

— А незваных?

Взгляд внимательный, чуть насмешливый. Он по-прежнему видит Виттара, если не насквозь, то почти. И, как когда-то, терпеливо ждет, когда Виттар сам признается.

Шалости остались в детстве.

Безумные выходки — в юности.

Сейчас все много серьезней.

— Дюжина… возможно, больше. Действительно опасен один, но его будут ждать ловцы.

Кивок. И еще одна спичка влево.

— Он знает, но попытается прорваться. Ему нужен не столько ты, сколько я.

— Бешеный?

— Да. Но способен думать.

И еще спичка… Оден выкладывает из них квадрат.

— Гости будут из разведки. Особый отдел. Двойное оцепление из королевских гвардейцев, но проход оставят.

От квадрата начинается дорожка к чернильнице.

Верно. Дом и лужайка, уже убранная к завтрашнему торжеству. Резная беседка. Цветы, банты и что там еще положено в подобных случаях?

— Насколько он силен?

— Очень.

— Плохо. И если у него действительно есть хоть капля мозгов, он не пойдет вашим коридором. Где?

Виттар указал:

— Здесь, если помнишь, ров, а за ним сразу болота начинаются. Охрану поставят, конечно, но путь наиболее логичен. По ограде установлен контур. Как только стая пройдет, контур замкнут.

— И выбраться им не удастся. Разумно. Но они не пойдут от болота… — Оден задумался и обошел стол. — Скорее разделятся… я бы разделил стаю. Одну на прорыв, там, где ждут. Вторую… Зависит от того, есть ли у него союзники. Как я понимаю, наши гости… не очень хорошо знакомы друг с другом.

— Предусмотрели.

Оден, хмыкнув, заметил:

— Чем больше людей, тем больше сумятицы. Нельзя предусмотреть все. Исходи из того, что внешний контур они преодолеют. Что с внутренним? — Большие пальцы указали на обе стороны дорожки из спичек: — Заслоны слева и справа. Сзади?

— Да. Королевская гвардия.

— Хорошо. В теории… — Он поморщился и обошел стол с другой стороны. — Кто из высших будет?

— Я. Серебро. Платина…

— Сколько?

— Пятеро. Для одного щенка более чем достаточно. — Виттар потер плечо, на котором еще остался шрам. Будь схватка честной, он не был бы столь самоуверен. Но у дикой охоты свои правила. — Вас прикроют со всех сторон. Не о чем беспокоиться.

Палец Одена прочертил полукруг, отрезая беседку от дома.

— Всегда есть о чем беспокоиться. И ты знаешь это не хуже меня. — Оден подобрал спичку, раздраженно чиркнул о серный бок коробка, и тонкое пламя вспыхнуло, обжигая пальцы. — Я понимаю, что все это нужно и… правильно, поэтому и принимаю как есть. — Рыжий огонек перепрыгнул на бумажные клочки. — Но я хочу знать. Эйо ничто не угрожает?

— Не больше, чем тебе.

Бумага тлела.

— И свадьба действительно состоится?

— Да.

Чернота съедала буквы, стирала слова и целые фразы.

— Хорошо. Тогда последний вопрос. Эта свадьба будет действительна?

Виттар смотрел на пламя, которое поднялось над бронзовым кубком. Корона из огня и пепел, который многим не виден. Почти как в жизни. Но Оден ждал ответа, и Виттар знал, как ответить:

— Да.

Знакомая улыбка, слегка рассеянная, задумчивая даже.

— Тогда… я буду рад, если мы еще как-нибудь поговорим…

— Непременно.

Потом, когда причин для беспокойства станет меньше.

Брокк принес гранаты. Не те, которые камни, но крупные, бледно-розовые плоды с толстой кожурой, под которой скрывались вызревшие темные семена. Гранаты Брокк разламывал пополам, семена выбирал и складывал мне в ладонь. Я же ждала, когда их соберется много: так вкуснее.

А Хвостик, устроившийся на плече, норовил украсть зерна.

— Ты выглядишь лучше, — осторожно заметил брат.

Он появлялся в поместье часто, хотя никогда не задерживался надолго.

— Ага…

— Все хорошо, как я понимаю?

— Ага…

Раньше Брокк остерегался задавать вопросы.

— Завтра… — Он замялся, и несколько зерен выскользнули, чтобы затеряться в высокой траве. Хвостик, сложив крылья, рухнул следом. Он вздыхал, скрежетал и пищал, жалуясь на этакую мою бесхозяйственность. Но вместо гранатовых зерен поймал огромную бронзовку с медными надкрыльями. — Завтра моя сестра выходит замуж. Эйо, как ты к нему относишься?

Брокк по-прежнему избегает называть Одена по имени. Эти двое воспринимают друг друга настороженно, но скорее дружелюбно.

Я же облизываю пальцы, выкрашенные гранатовым соком.

Кислые.

Кажется, под ногтями опять трава. Надеюсь, это отмоется, не хочу быть чумазой невестой.

— Как отношусь… — Сложный вопрос. — Мне нравится, когда Оден рядом. Не потому, что мне это нужно… то есть нужно, конечно, но и просто нравится. Спокойно как-то.