На ходу рассказав об этом в коридоре, Адрин снова вернулся в свои апартаменты. Положение основателя убежища и отца многодетного семейства даровало лорду Родхэлу право на настоящую «многокомнатную» квартиру. Миновав овальную столовую с огромным обеденным столом, за которым на длинных скамьях могла поместиться не только семья лорда в полном составе, но и десяток-другой приглашенных гостей, компания вошла в личный кабинет хозяина.

– Прошу в мои роскошные хоромы, – с ироничной усмешкой пригласил Дрэй гостей.

Эта ирония сказала наблюдателям о многом. И о том, что знатный лорд, готовый всегда посмеяться над самим собой, привык к гораздо большим удобствам, нежели те, что сейчас оказались в его распоряжении, и о том, что он легко смирился с этими мелкими неприятностями, не считая их чем-то существенным для себя. Как бы ни складывались обстоятельства, главным для Адрина оставалось перехитрить врагов и выжить, спасти дорогих людей. А это, надо признать, ему удалось.

Окон в кабинете не было, но большой полусферический светильник, словно вросший в потолок, давал достаточно спокойного желтоватого света. Шкаф, еще пахнущий свежим деревом, набитый книгами, стол с письменными принадлежностями, изящество которых совершенно не вязалось с грубостью столешницы, несколько маленьких скамеек для посетителей и настоящий роскошный стул с резными подлокотниками и спинкой для самого лорда составляли всю меблировку помещения.

Лукас свирепо посмотрел на жесткие скамейки, готовившие новые испытания для его филейных частей, исстрадавшихся на стульях Совета жрецов и голых камнях, но все-таки сел, благородно ставя дипломатию выше личного удобства.

Дрэй тактично не стал занимать единственного стула, а, налив гостям по бокалу красного вина из стоявшего на столе графина, опустился на скамью рядом с магом, почему-то инстинктивно избегая соседства с Галом. Что поделаешь, суровый воин вызывал у людей уважение и опаску, но панибратских чувств сроду ни у кого не будил. Даже Рэнд за своей фамильярностью частенько прятал настороженность. Недаром Элька как-то пошутила, цитируя фразочку из одного романа, характеризующую отношение Гала с окружающими: «Друзей запугивает до преданности, а врагов до подчинения».

– Скажите, с Шарлем действительно все в порядке? – пригубив вина, решился задать Дрэй беспокоивший его вопрос. – Или вы не хотели волновать Мариан тревожными известиями?

– Я сказал вашей супруге правду, – осторожно ответил Лукас, крутя в пальцах бокал. – Но не всю правду. Шарль, как и вы, тоже смотрел в Зеркало Истинного Зрения и видел в нем свой второй облик. Он кареглаз, но это даст его величеству лишь временную отсрочку. Обращение неизбежно.

– О Дориман! – с искренней болью воскликнул Дрэй, с силой стукнув кулаком по колену. – Я должен был это предвидеть. Мне следовало бы взять мальчика с собой, уговорить его бежать. Но я не посмел оставить страну без короля во власти Авандуса. Шарль еще так молод, но он настоящий владыка Дорим-Аверона, в его силах смягчить влияние архижреца на страну. А теперь мой государь в опасности. Мой долг спасти его жизнь, пока не поздно.

– Вы обладаете большой силой. Сотня драконов, что против них все жрецы Авандуса? – намекнул Гал, прощупывая лорда Дрэя.

– Но что это даст, господа? Чем я лучше этого сумасшедшего фанатика Авандуса, если захвачу власть силой, сменю одну тиранию другой. Я потеряю доверие и людей Дорим-Аверона, и своих драконов, если буду использовать их в качестве оружия. Народ и так до смерти боится проклятия, а если я вмешаюсь, страх обернется паникой, криками о конце нашего мира, – с горечью начал рассуждать Адрин. Было видно, что он уже не раз думал обо всем этом. – Используя силу, мы никогда не сможем объяснить людям, что быть драконом – это не божественное проклятие, не метка греха. У животных все гораздо проще. Лиса не кидается на волка только потому, что он волк, а она лиса.

– Вы ошибаетесь, – мягко возразил Лукас.

– В чем? – безнадежно переспросил Дрэй, но в радужных глазах его мелькнул слабый отсвет надежды.

– Вы не лисы и волки, вы бабочки, а они гусеницы, которым еще только предстоит познать радость полета и яркость крыл, – поэтично ответил маг, что-то сегодня Лукаса сильно тянуло на метафоры, не иначе сказалось прослушивание священных гимнов на Совете.

– Кельмитор, – припечатал Гал, осушив свой бокал до дна и вернув его на стол.

– Народ оборотней, – продолжил Лукас, недовольный вмешательством воина в его возвышенную речь. – Вы всегда были ими, но сила дремала, свернувшись внутри ваших душ. Сейчас наступила пора, и она пробуждается вновь. По воле ли скрытых сил природы, Судьбы или богов, но это так.

– Мы все оборотни, как странно, – задумчиво повторил изумленный, но безоговорочно поверивший в правдивость сказанного Дрэй и тут же принялся рассуждать: – Но если это так, то с каждым днем все больше и больше людей будут обнаруживать свою истинную суть, я не смогу спрятать всех. Жрецы устроят на них бесконечную охоту, мы начнем сопротивляться, между двух огней окажутся еще не обратившиеся, и Дорим-Аверон утонет в крови. Что же делать?

– Ясно одно, сидеть и ждать такого конца нельзя, – хмыкнул Гал.

– Если бы был способ заставить всех людей, даже жрецов, поверить в то, что дар оборотничества – это их суть, а не божья кара Доримана, – задумчиво предположил Дрэй. – Но это почти невозможно, они никогда не примут знание, идущее вразрез с доктриной церкви.

– Да, вам нужна не демонстрация силы, а сила демонстрации, – процитировала Элька мудрую фразу из любимого фильма.

– Неужели не сохранилось никаких записей, рисунков, преданий о тех временах, когда вы были драконами? – задался вопросом Лукас, бросив многозначительный взгляд на книжный шкаф.

– Думаете, я не искал? – горько спросил Дрэй, взъерошив волосы. – Даже не зная, что вскоре сам стану драконом, когда только пришли первые вести о проклятых, я просмотрел все книги королевской библиотеки, побывал тайком даже в храмовом собрании Дорима, переодевшись жрецом. Спасибо добряку Форо, помог.

– Он вам помог? – удивился Лукас, припоминая беспомощного, трусоватого толстяка, которого своим приказом злодей Авандус посадил на строгую диету.

– Да, мы с ним прежде поддерживали хорошие отношения: частенько встречались, беседовали о Доримане, да и просто о жизни. Он ведь только кажется толстым дурнем, у которого на уме одна мысль, как поплотнее набить брюхо, а на самом деле Форо очень умен и, что для истинного жреца, на мой взгляд, подчас важнее тонкого ума, добр, он искренне любит Дорим-Аверон и людей. Маска недалекого обжоры удобна, начальство презирает и особенно в дела Мануа не вникает. Мы вдвоем пытались найти хотя бы упоминание о драконах в древних рукописях, но тщетно. Словно кто нарочно уничтожил даже малейший намек, одни бесконечные описания Дня Сошествия Великого Доримана и поединка с Черным Драконом за наши души. А что, вы знакомы с Форо? Как он там? Я его вмешивать в свои драконьи дела не стал, все-таки жрец, хоть и старый приятель, давно уже не встречались.