Как только трое миновали арку, высоко вверху вспыхнул яркий золотистый свет, заливая все вокруг. Это зажегся огромный полусферический светильник, больше похожий на второе солнце, вмонтированный в потолок так же, как его малый собрат в кабинете Дрэя.

Мужчины замерли в благоговейном восторге перед открывшимся им удивительным зрелищем. В искусной мозаике пола, великолепных настенных фресках, перемежающихся растительным орнаментом, заоблачной выси свода – везде, куда только падал взгляд, словно пестрые листья, подхваченные ветром, танцевали, раскинув широкие крылья, сильные и свободные драконы. Выгибали изящные тела вольные создания дивной красоты: золотые, янтарные, шафрановые, индиговые, ультрамариновые, сапфировые, изумрудные, лимонные, голубые, лиловые, лазоревые, алые, бирюзовые, белые, розовые, коричневые, серые, багряные, стальные, бронзовые, сиреневые, пурпурные, малахитовые… Сочные, жизнерадостные краски словно пели о радости бытия, жажде жизни, восхваляли красоту мира. Сегодня, как и века назад, длился этот бесконечный восхитительный танец ликования в абсолютной свободе полета. И, как и века назад, со стены на него покровительственно взирал, пряча улыбку в уголках суровых губ, обнаженный лысый мужчина с удивительно густыми черными бровями. А под его ногами, на полу, изображенная с удивительной достоверностью, плясала длинная черная тень, тень не человека, но дракона.

На куполообразном потолке, представляющем безоблачное небо и яркое солнце, стоящее в самом зените, чей живительный свет проникал во все уголки зала, тоже танцевали драконы. Только к их танцу там, наверху, присоединялся еще один собрат – гигантский черный дракон. Нет, не угольно-черный, его шкура, как только хватило мастерства древним художникам, переливалась всеми цветами радуги, хоть и сохраняла глубокий изначальный черный цвет. Но этот дракон, чувствовалось сразу, не был символом или носителем зла, он, возносясь со своими сородичами в танце радости жизни, воплощал в себе основательность, спокойствие и абсолютную защиту.

А по краю купола шла надпись, выполненная простым, но изящным шрифтом черного цвета, единственная надпись во всем храме: «Да будет вечным великий полет и танец жизни владыки нашего, защитника и покровителя Доримана Черного Дракона».

Поразительная красота забытого храма, а понимание того, что это именно храм, сразу возникло в сознании вошедших, глубоко трогала душу, озаряя ее светом чуда. Она не вызывала восторженных охов, но молчание всех троих было куда красноречивее самых помпезных, возвышенных слов. Здесь не было ни следа разрушений, казалось, само время застыло, любуясь чудесным танцем великих драконов. Все было так, словно люди покинули святилище только вчера или не покидали его вовсе, ибо оно по-прежнему было полно удивительно живой силы.

– Теперь я понимаю, почему Дориман отвернулся от нас. Мы так исказили саму суть веры, – прошептал лорд Дрэй, нарушив благоговейное молчание.

Мужчина решительно тряхнул волосами и быстро, каждый шаг его гулко отдавался в пустом зале, двинулся к центру громадного круглого храма. Там он остановился и, запрокинув голову к куполу, где, в окружении сородичей, танцевал свой вечный танец у солнечного диска Черный Дракон, выдохнул:

– Да будет вечным твой полет и великий танец, Владыка! Прости нас, Дориман!

«Прости, прости, прости… простил?..» – раскатился по залу его шепот. Лорд покорно склонил голову. Показная бравада мигом слетела с него, словно шелуха под порывом ветра. Сейчас перед ликом Доримана стоял глубоко и искренне верующий человек, нет, оборотень, наконец-то открывший для себя истинное лицо бога.

И, отзываясь на горячие слова Дрэя, колыхнулись отголоски силы, до сих пор пребывающей в храме, быть может, силы самого божества, покровительствующего своему последнему истинному святилищу.

Все ощутили этот отклик, теплым ласковым ветерком пронесшийся у них над головами, небрежно взъерошив волосы. На губах у Дрэя заиграла неуверенная улыбка, когда он медленно, пятясь, отступал назад, ко входу в храм.

Бросив последний взгляд на яркую мозаику и роспись святилища, трое мужчин вышли в коридор. Свет светильника-солнца за их спинами медленно угас.

– Фотоэлементы? – предположила Элька, но никто ей не ответил.

– Все драконы должны увидеть этот величественный храм, чтобы понять: мы не прокляты, а благословенны, – с убежденной горячностью заявил Дрэй, еще раз обернувшись к арке входа. – Сегодня же начнем разбирать завалы.

– Это невозможно, – спокойно возразил Гал.

– Да, конечно, существует опасность новых обвалов, надо будет запастись подпорками, – тут же согласился Адрин.

– Нет, – снова повторил воин.

– Но почему? – яростно вскинулся лорд, готовый утверждать с типичным неистовством новообращенного, что он не пожалеет ни сил, ни времени на великое дело восстановления истины.

– Завалов уже нет, – еще раз убедившись в том, что Дрэй сейчас не в состоянии воспринимать самые очевидные факты, спокойно пояснил рослый Гал.

Стремясь убедиться в этом, Лукас почти механически зажег светящийся шарик побольше и двинулся вперед. Очень скоро все увидели, что коридор и правда свободен от нагромождений камней. Не осталось ни следа прежних разрушений. Потолок, стены, пол – все было целым, выложенным громадными ровными плитами камня. Словно, пока мужчины пребывали в храме, над коридором споро потрудилась бригада волшебных каменщиков. То, что веками хранило храм, восстановило и путь к нему. Только там, где похозяйничала неистовая сила Эльки, сохранились следы былого разгрома.

– О Дориман, благодарю тебя! – благоговейно выдохнул Дрэй, проведя рукой по гладкому камню стены, чтобы убедиться, что глаза не обманывают его и дорога к святилищу действительно свободна. – Теперь мне есть, что показать людям! Они увидят правду!

– Вы сможете привести сюда своих драконов, но как быть с другими жителями Дорим-Аверона? – подкинул каверзный вопрос Лукас, неспешно шагая по отремонтированному коридору.

– Устроить экскурсию и брать плату за вход, – рационально предложил выход насмешник Рэнд, к счастью, Дрэй не слышал его кощунственных слов.

– Мы расскажем им об этом! – горячо воскликнул лорд Адрин, но тут же практицизм правителя и дипломата взял верх над религиозной восторженностью, и Дрэй задумчиво констатировал: – Но боюсь, этого все равно может оказаться недостаточно. Только словам доверия мало, тем более словам проклинаемых оборотней. А показать храм всем доримаверонцам, чтобы они поняли истинную суть Доримана и свою собственную природу, – задача практически невыполнимая. Надо искать другой путь.

– Если гора не идет к Магомету, то Магомет подойдет к горе. Лучше один раз увидеть хоть что-то, чем сто раз услышать, – вслух подумала Элька, вспоминая мрачную темноту дворцовой часовни Доримана, так не похожую на этот брызжущий радостью жизни и светом подземный храм.

– Завтра День Сошествия Доримана, насколько мне помнится из беседы с вашим архижрецом. Мы могли бы использовать этот праздник в своих интересах, – предложил Лукас, подхватывая подсказку Эльки. В зеленых глазах мага заплясали лукавые золотистые искры – верный признак того, что мосье что-то замыслил.