— Да, для неспециалиста и на слух это понять нелегко, — отметил Рудольф, — но я рад, что ваша идея звучит почти научно. Или научно, простите…

— Руди, может, хватит? — Альбина скривилась. Она не ожидала от друга такой бестактности.

— А что вы говорили по поводу военных разработок? — напомнила Эльвира.

— А вот это была моя ошибка: упоминать о таких вещах, не имея железных доказательств, — признался Тихий. — И хорошего человека зря подставил, и сам влетел…

— О чем вы? — насторожился Рудольф.

— Да так, ничего особенного… — На лицо Тихого на миг вернулась маска клоуна, но тут же опять исчезла. — А если кроме шуток… Пока я рассуждал об «инфекционных зомби», от меня официальные научные круги просто отмахивались. Но после нескольких публикаций в сети ко мне однажды обратился бывший однокурсник. Не друг, не приятель — шапочный знакомый, нас на потоке много было, я его даже не сразу вспомнил… Неважно! Главное, он сообщил, что у него есть уникальная информация на данную тему… Мы с ним встретились. Оказалось, он работал в секретной военной микробиологической лаборатории, которых, если верить официальным источникам, якобы не существует с конца двадцатого века. И в этой самой несуществующей лаборатории, если верить его словам, велись работы над созданием вируса, вызывающего заболевание, очень похожее на то, как я представлял себе «инфекционный зомбизм» — с жаждой убийства и всем прочим… И вакцина к нему вроде как прилагалась. Но ни документов, ни даже снимков каких-нибудь у моего бывшего однокурсника не было. Только голые слова. Но я почему-то сразу ему полностью и безоговорочно поверил, а потом имел неосторожность упомянуть в статье, что у военных есть такая вот любопытная штучка… На следующий день ко мне подошел приятный молодой человек с лицом интеллигента и фигурой спортсмена, сказал, почти как этот мой однокурсник, что у него тоже есть кое-какие данные по поводу «вируса зомби», и предложил обсудить тему за обедом в ресторане. Я согласился… Помню, как мы с ним за знакомство по рюмочке винца выпили, а что было дальше… В общем, очнулся я уже в психушке, где мне в течение трех лет упорно пытались доказать, что я — не я, что я никакой не ученый, а разнорабочий, что у меня другие имя и фамилия, а все, что я помню о себе, — просто бред. Если честно, временами я и сам был недалек от того, чтобы им поверить, но, слава богу, сообразил, что с докторами лучше во всем соглашаться, — благодаря этому мне хотя бы перестали давать сильнодействующие лекарства, так что, надеюсь, полным психом я все-таки не стал. Иначе мне придется сейчас спросить госпожу Светлую, не является ли она моей галлюцинацией, ведь, если верить докторам, она тоже — часть выдуманного мною мира… Вот и вся моя история. Что поделать, я сам предпочел бы оказаться мистиком-предсказателем — это занятие более благодарное… Во всяком случае, их заживо не хоронят.

— А я думаю о Канне, — задумчиво произнесла Э. Светлая.

Эта ее мысль потом долгое время служила доказательством сторонников версии, по которой профессор был все же убит. «М. за предсказание эпидемии объявили сумасшедшим и исключили из жизни, — записала она в своей книжечке. — А К.?»

— О Канне? — Тихий отложил в сторону швабру. — Что с ним случилось?

— Он тоже в некотором роде предвосхитил сегодняшние события. — Почему-то, говоря это, Эльвира предпочла смотреть в окно. — И погиб. Авария…

— Бог мой! — Кулаки Тихого рефлекторно сжались, улыбка пропала. — Похоже, мне действительно повезло…

— Послушайте, о чем это вы? — раздраженно перебил их Рудольф. Только сейчас до него дошло, о чем идет речь, и чиновничья часть его души взбунтовалась. — Оглянитесь вокруг — до обсуждения ли прошлого сейчас?! Мы собираемся строить укрепление, переоборудовать для этого здание мэрии. Работы много, хватит на всех. Предлагаю немножко подкрепиться — и за дело!

— Ты в своем репертуаре, — вздохнула Альбина. — Организатор…

* * *

Хорт не знал лишь одного: когда они успели нарисовать его портрет? Огромное белое полотнище с его лицом поднялось над толпой, закрывая собой более мелкие транспаранты с лозунгами (часть из них была заранее заготовлена по его приказу, но большинство были плодом самодеятельности его новоявленных поклонников).

Толпа шла к зданию правительства.

Туда же двигалось несколько автомобилей.

— Надо что-то срочно предпринимать, — посоветовал начальник охраны президенту, — не то они разнесут все… Предлагаю вызвать войска.

— Да, я согласен, — растерянно пробормотал президент. У него болел живот — так его организм всегда реагировал на нервное перенапряжение.

— Войска вызывать не надо, — неожиданно шагнул от двери ему навстречу майор спецназа. Да, самый заурядный и никому не известный майор, одетый в неуместный в официальной обстановке бронежилет. — Войска уже тут. Через несколько минут будет полный порядок… Только распишитесь вот здесь.

Сквозь дверной проем было видно, что коридор быстро заполняется вооруженными людьми в масках.

Президент взял протянутый лист и ручку и уставился на бумагу.

— Ну, слава богу, — проговорил начальник охраны, глядя, как за окном виснут на ограде десятки, нет, сотни человеческих тел, — их было слишком много, чтобы пропустить по ней ток…

— Что это?! — вскричал президент, отшатываясь.

— Указ о том, что вы передаете полномочия господину Хорту, — бесстрастно объяснил майор, возвращая президенту отброшенный лист.

На главу государства и начальника его охраны уставились дула автоматов.

В это время, с точностью едва ли не до секунды, и в том же здании, и в помещениях Генерального штаба и ряда министерств разыгрались похожие сцены.

Наверное, это был единственный военный переворот в истории, который встретили на «ура» совершенно искренне…

* * *

Остаток дня они провели за работой столь рутинной, что даже кошмар решил не вмешиваться в ее монотонный ход. Альбина перебирала доставленные из дома медикаменты, Тихий, как и большинство горожан, влился в строительную группу, изредка помогая на кухне, когда отвыкшие от физического труда руки и ноги начинали бунтовать. Рудольф так увлекся общим руководством, что, казалось, полностью забыл обо всех и вся. Он находился сразу на десяти участках — и нигде; во всяком случае, за весь вечер, незаметно превратившийся в ночь, а затем и в утро, одни видели его сотни раз, а другие безуспешно искали часами. Не видела Рудольфа и Альбина, но ей было не до того.

Работа, работа, работа…

В десяти километрах от города тоже работали: у обочин, а кое-где и просто на бездорожье, тормозили грузовики с военными номерами. Солдаты в респираторах и противогазах выгружали огромные деревянные катушки, в землю вбивались колья, и колючая проволока паутиной повисала между ними.

К обороне от констрикторов готовилось возводимое в центре города укрепление.

К обороне от констрикторов готовился окружающий город мир.