Ждана и Агнета одна за другой, с разницей в три дня родили своих сыновей через неделю после Зимнего Солнцеворота.

Исольф, наш Ледяной волк, женился. Неожиданно он пришёл за позволением жениться на женщине, к которой наведывался в последние месяцы всё чаще. Его избранница, Льюва, показалась нам на первый взгляд такой не подходящей для него, красивого, строгого, что мы удивились, как его выбор мог остановиться на этой некрасивой, полной, немного рыхлой, небольшого роста женщине не моложе него. Но в первую же встречу, мы все единодушно прониклись симпатией к ней, её глаза неопределённого зеленовато-коричневого цвета согревали теплым огнём, речи были неглупы, а смех заразителен и искренен. И уже никто не считал, что она не пара нашему красавцу Исольфу.

Глядя на то, как приняли невесту, а вскоре и жену Исольфа, я упросил Сигню позволить Астрюд тоже бывать в тереме. Сигню, посмотрев некоторое время на меня, согласилась, с условием, что Астрюд уяснит для себя, что подходить к дротттнинг ей не позволено, только присутствовать на трапезах, пирах и праздниках вместе с мужем. Но я был благодарен уже за это, жена хотя бы меньше станет пилить меня.

Нашему с ней сыну, Рагнару исполнился год перед тем как Сигню родила Эйнара. Рагнаром занималась моя мать, сразу помолодевшая и втайне довольная тем, что Астрюд не слишком-то стремиться проводить время с ребёнком.

Чем занимается Астрюд, пока я отсутствую, я не знаю. При мне она, бывало, сиживала с челядными девушками за шитьём и вышивкой, но, по-моему, больше для вида, потому что мне ни разу не показали плодов её труда. Красота её цвела, но теперь я не пылал ни восхищением, ни страстью. Но жили мы вполне благополучно, она была довольна не видеть меня слишком часто, чем я пользовался и напрашивался на поручения моего конунга, чтобы как можно чаще бывать в разъездах.

Только одно по-настоящему радует и нежит мою душу — это наши тайные встречи с Агнетой. К сожалению очень редкие, но от этого, может быть более сладостные и насыщенные нежностью и страстью. Особенно с моей стороны. Я теперь только, с моей милой Агнетой, с которой я рос рядом и кого отказывался замечать в блеске Сигню, ощутил себя не только по-настоящему счастливым, но и по-настоящему мужчиной. Только теперь меня начали радовать по-настоящему и краски весны, тепло летнего солнца, золото осенней листвы, первый снег, запах приближающего мороза и много ещё такого, среди чего я жил и не замечал…

Помимо всех трудов, строительства и прочего, Сигню настояла, чтобы был построен тайный подземный ход из терема далеко за пределы города, с выходом в лесу на берегу озера. С этим я уже не стал спорить. И чем дальше шло время, тем больше я убеждался, что эта идея в прекрасный момент пришла к голову Сигню. Ньорд в Асбине готовится к войне, это мы уже знали определённо.

Я не знаю, что доподлинно происходит за Западными горами, отправить разведку туда, мы не подумали. А теперь я жалел, что упустил время. Но разведку к норвеям надо было бы готовить очень долго, свеев они не терпят, ловят и убивают. Языка их почти никто не знает, обычаев тем более. Поэтому теперь приходилось полагаться на сведения, поступающие из Асбина.

Я корил себя за то, что недооценил дикарей, которых я не считал не то, что противниками нам, но и вообще достойными какого-то внимания с нашей стороны. Урмане всегда были кем-то вроде досадливого гнуса для всех поколений свеев, жалящий, но неопасный.

Ещё больше я корил себя за то, что так упорно и долго не хотел прислушиваться к словам Сигню о Ньорде. Я до сих пор не верю в то, что Ньорд действительно решится противопоставить себя Свее. Но наращивая свою мощь, призывая в союзники норвеев, он может запросить себе свобод, полного отхода от подчинения Свее, например. Этого не должно было допускать.

Я хотел сам поехать к нему в Асбин, но это не нравилось Сигню. Она так и сказала и прибавила ещё:

— Не думаю, что Ньорд может убить или пленить тебя. И всё же… Опрометчиво самому ехать к нему, предполагая при этом, что он затевает против нас.

Обдумав всё ещё и ещё раз, я предложил на Совете решить, кто поедет в Асбин. Вызвался Гагар, весело сказав, что давно мечтал тряхнуть стариной. К тому же с Ньордом ему разговаривать проще, чем другим, всё же он старый воевода Эйнара, он знал Ньорда мальчиком, братом Рангхильды, а не конунгом и не товарищем по играм, как прочие алаи. Это было самое разумное и мы порешили именно так.

Но миссия небезопасная, Гагар должен был объявить Ньорду волю конунга Свеи, по которой Ньорд должен стать только фёрвальтером Асбина, разоружить свою рать, взамен которой в Асбине будет оставлен гарнизон из сонборгцев. Если сделает всё это мирно и без сопротивления, ничего не изменится для него, кроме одного: он будет полностью подконтролен конунгу Свеи.

— Запоздали мы с этим на несколько лет, — сказал Сигурд. — Мы… Я должен был сделать это сразу же после объединения Свеи. Теперь… боюсь войны не избежать. Так, Гуннар?

— Да они в Асбине не скрывают, что готовят войско. Но, возможно, только чтобы не впустить наше посольство, чтобы отстоять свою прежнюю самостоятельность. Невозможно Асбину выйти на Свею.

Я согласен с воеводой, поэтому я кивнул:

— Это так, но мы всё же не должны забывать обо всех, самых безумных, самых невозможных вариантах развития событий. Бдительность должна быть такой, какой ещё не была. Всегда возможно самое невероятное и невозможное. Прошу всех помнить и не почивать на непобедимости Свеи.

Сигню только к середине зимы стала немного отвлекаться от Эйнара. Первые недели и даже месяцы она принадлежала полностью нашему сыну. Проводя время с ним неотступно, она была похожа на самку в гнезде со своим потомством. Ничего не существовало больше в мире, только она и Эйнар. Всё остальное было за пределами этого её нового мира. Я опять упускаю её. Я начал доходить до ревности к сыну, отнявшему у меня Сигню.

— Почему не взять кормилиц? — ворчливо высказывал я Хубаве своё недовольство.

— Что ты, Сигурд!? — Хубава выпучила глаза. — Никто не должен касаться этого ребёнка! Ты не помнишь, что было с братьями Сигню?! Только мы с Хубавой, да ещё Боян, кроме вас с Сигню, могут приближаться к Эйнару. Даже своим алаям поостерегись пока доверять его. — Она улыбнулась, добродушные морщинки собрав вокруг глаз, —