разбился в мелкие дребезги, и осколки становились с каждым днём всё мельче и мельче, пока не достигли размеров диатомической земли, победившей американских клопов.

И если оценивать неделю на Манхэттене как свидание с юношеским мифом, то, говоря языком советской хиппи, поездка дала мне «фейсом об тейбл». К тому же, анализируя увиденное, я была вынуждена узнать о США всё, чего прежде знать не хотелось. Но при этом ни секунды не жалею о юношеской влюбленности в придуманную Америку, об идеализировании прав и свобод её граждан – ведь именно эта наивная влюбленность дала мне запас прочности, необходимый для выживания в СССР.

Бывших хиппи не бывает, я летела в Нью-Йорк, чтоб окунуться в воздух свободы и энергии собственной молодости, но промахнулась. Зато в каком-то смысле закрыла для себя этой поездкой тему хипповских семидесятых.

При этом Манхэттен навязчиво тыкал в лицо моими девяностыми, о которых Людмила Вязмитинова писала: «В девяностые была иллюзия не вседозволенности, а всевозможности». Но встреченные наши эмигранты пренебрегли «всевозможностью», и мировая история оборвалась для них вместе с девяностыми. Глядя на них, стало понятно, насколько 20 лет «мирной жизни» сделали нас новыми людьми.

А кроме семидесятых и девяностых, неделя на Манхэттене подмигнула дошкольными шестидесятыми. Она не сделала меня американофобкой, но показалась ровно той же силой, ополчившейся на крохотного негритёнка из фильма «Цирк», какой виделась сквозь линзу телевизора «КВН».

И если в детстве эта сила казалась иррациональной, теперь я знаю, насколько она тщательно организованна, отвратительно рациональна и насколько яростно при этом сама себя пожирает. Жаль, что россиян сбивает с толку внешнее сходство с белыми американцами, подразумевающее схожесть образа мира, ведь реальная разница не меньше, чем с китайцами, африканцами или бразильцами.

Но россияне постоянно смотрятся в США, как в зеркало, торопливо поправляя после этого что-то на своём лице. Однако это не зеркало, а деревянная дверь шкафа, вещи за которой сложены принципиально иначе. И точки сборки этих вещей настолько разнятся, что дискуссия россиянина и американца о смыслах является диалогом глухого со слепым.

Индейский вопрос

Если вспомнить о наследстве, то у нас оно индо-европейское – каждое второе географическое название в России санскритское: Омск, Чита, Тюмень, Ишим, Падма, Шива, Индига, Индоманка, Мокша, Радонеж, Ладога… А у американцев каждое второе географическое название индейское: Коннектикут, Мичиган, Миссисипи, Миссури, Небраска, Огайо, Миннесота, Кентукки, Аляска, Алабама, Индиана… Наши названия напоминают о том, что ледник заставил наиболее теплолюбивых переселиться южнее, а американцам – что они уничтожили хозяев этих земель.

При этом самые востребованные туристические объекты США – индейские резервации. И непонятно, что заезжающие на театрализованное шоу белые американцы отвечают своим детям на вопросы: «Куда делись индейцы? Как в этом участвовали наши предки?» И что ответят, когда дети начнут читать что-то вроде книги Чилам-Балам: «Когда белые господа пришли в нашу землю, они принесли страх и увядание цветов. Они изуродовали и погубили цвет других народов…»

Эпоха Великих географических открытий принесла одним огромные деньги, другим огромные кладбища, но нигде колонизация не была такой людоедской, как в Северной и Южной Америке. Историки Дэвид Станнард, Уорд Черчил, Киркпатрик Сейл, Бен Кирнан, Ленор Стиффарм, Фил Лейн и многие другие считают эти события «американским холокостом». Демографы определяют с помощью современных способов подсчёта населения, сколько миллионов индейцев было уничтожено. Им важна точная цифра. Но ещё важнее понять, как американцы живут с этим, и даже подшучивают, что самое вредное открытие за всю историю человечества сделал Колумб.

Все исторические факты «американского холокоста» зафиксированны в документах, но для их размывания в США существует целое научное направление, делающее национальными героями уголовников – убивавших, травивших, заражавших, спаивавших и стерилизовавших людей за то, что они индейцы. И это направление воспитало в среднем американце возмущение налоговыми льготами, предоставляемыми уцелевшим индейцам в резервациях. А масскультура сделала со своей стороны «дружбу колонизаторов с индейцами» коммерческим продуктом.

Недавно в «индейском» жанре отметилась масскультурная сказочница Джоан Роулинг, начав публиковать цикл «Магия в Северной Америке». В ответ представители индейских племен заявили о неуважении к верованиям коренных американцев, напомнив, что культурные коды и религиозные убеждения индейцев защищены поправкой Конституцией США, и никто не имеет права фантазировать на эту тему. Тем более что американская молодёжь доведена образованием до такого уровня, что при опросах утверждает – индейцы такой же вымысел, как Гарри Поттер.

В США завезена вся таблица Менделеева нарушения прав человека – в штате Юта разрешено многоженство со всеми вытекающими последствиями; в хасидских поселениях женщинам не разрешают водить машины, а девочек и мальчиков не только раздельно обучают, но и раздельно возят в транспорте; в поселениях амишей не пользуются современными технологиями, ограничивают образование детей восемью классами, применяют телесные наказания, детский труд и заменяют медицинскую помощь детям молитвой.

Власти на это не реагируют, но активно изымают детей из семей индейцев с традиционным укладом, хотя правительство США уже озвучивало извинения за школы-интернаты, основанные в конце XIX христианскими миссионерами. Там маленьких индейцев лишали традиционных навыков и насильно приобщали к образу жизни белых американцев. По сути, их похищали из семьи, коротко стригли, выбрасывали индейскую одежду, запрещали говорить на родном языке и даже называли англосаксонскими именами.

Сопротивление военной дисциплине этих интернатов каралось телесными наказаниями, общение с родными сводили к минимуму, а убегавших детей и родителей, требующих возвращения детей домой, бросали за решетку. В этих интернатах были выявлены многочисленные случаи сексуального, физического и психического насилия церковников над индейскими детьми. И в архивах сохранены документы о том, сколько воспитанников умерло в процессе приобщения к образу жизни белых американцев.

При этом колонисты не понимали, почему дети индейцев не идут навстречу предложенному воспитанию, гарантирующему им более комфортабельный, на взгляд колонистов, образ жизни. И не задумывались о том, что маленькие индейцы похищены из мира с иной гуманитарной иерархией. И в этом мире родителей шокировало, что белые матери спокойно относятся к плачу младенцев, и поражало, что белые родители добиваются согласия детей физическими наказаниями, вместо того чтобы предостеречь и пристыдить.

В этом мире не считалось важным накапливать средства, еда делилась поровну, и презирался тот, кто не делился с окружающими излишками. Индейцы дарили имущество, если им восхищался гость, и потому рассматривать имущество в гостях считалось неприличным. Это и многое другое создавало людей совершенно противоположного колонизаторам толка, и потому колонизаторам было так важно уничтожать национальные традиций аборигенов.

Удачной ассимиляцией мигрантов Клод Леви-Стросс считал ситуацию, когда страна прибытия в силах объединть их вокруг местных ценностных величин. Но американский мир выстраивался на уничтожении местных ценностных