сне услады от мнимых ласк его подруги. Мерлин – и его история нам в том порукой – не был в плотской связи ни с одной женщиной, хоть никогда еще не случалось мужчине полюбить так, как любил он. Это явствовало уже из самоотречения, с каким он посвятил Вивиану во все свои тайны, даже и в ту, из которой ей удастся извлечь столь роковую власть, обратив ее против него же.

Из Броселиандского леса Мерлин направился в Нортумбрию к Блезу. Пробыв в лесу довольно долго, он завернул еще в Логр. По случаю его возвращения устроили большой пир, все бароны королевства чествовали его наперебой за столь великие заслуги перед бретонской нацией. В это самое время ко двору явилась одна девица, истинная красавица, верхом на рыжем муле, везя перед собою карлика, уродливее и страшнее которого и представить себе нельзя. Он был курнос и одутловат, с рыжими косматыми бровями, с ниспадавшей на грудь черной бородой; волосы растрепаны, глаза глубоко запрятаны, плечи вздернуты и покаты, один горб спереди, другой сзади; руки толстые и короткопалые, ноги кривые, хребет длинный и костлявый. Дева же была молода и прекрасна, от нее невозможно было отвести взор. Она легко соскочила с седла, спустила своего карлика под сосну, росшую посреди двора, и привязала мула к стволу; затем, взяв карлика за правую руку, она взошла в залу, где за столом сидел король, и приветствовала его учтивейшим образом. Когда король ответил, она начала такую речь:

– Сир король, я приехала к вам издалека, ведомая молвой, которая идет о вас по свету, и для того только, чтобы испросить у вас один дар: ведь ходят слухи, что вы никогда не откажете девице, если она вас о чем-либо попросит. Но будьте так добры, поостерегитесь обещать мне то, что вы не готовы исполнить в точности.

– Сударыня, – ответил Артур, – просите, что пожелаете; если это зависит от меня и будет не в ущерб чести моего королевства, я вам это дарую.

– Дар, которого я желаю, может обратиться лишь во славу вашу и вашей страны.

– Говорите же, – ответил король, – вам не будет отказа.

– Сир, я пришла к вам с просьбой посвятить в рыцари моего друга, которого я держу за руку; он заслужил эту честь своею доблестью, отвагой и знатностью рода. Он один волен был выбирать, быть ли посвященным рукою короля Пеля Листенойского, безупречного рыцаря, как вам известно; но он поклялся принять рыцарское звание только от вас, и я пришла просить не отказать ему в этом.

Тут никто в зале не смог удержаться от смеха, а сенешаль Кэй, имея обыкновение глумиться и потешаться над людьми, сказал:

– Сударыня, держите его построже, чтобы он от вас не сбежал и чтобы какая-нибудь дама из свиты госпожи королевы не увела его у вас, красавца этакого.

– Сир, – ответила девушка, – добропорядочность короля мне в этом порукой; он не потерпит, чтобы кто-то причинил мне зло.

– Разумеется, сударыня, – подтвердил Артур.

– Так сделайте же, сир король, то, о чем я просила.

– С удовольствием.

Тогда во двор замка въехали верхом на сильных и стройных конях два оруженосца. У одного из них на ремне, тисненном сусальным золотом, свисал с шеи щит: на черном поле три золотых леопарда с лазурными коронами. К луке его седла был приторочен меч. Другой вел в поводу небольшого, ладно сложенного боевого коня с золотой уздечкой и шелковой сбруей. Они погоняли двух вьючных лошадей, нагруженных красивыми и богатыми сундуками. Сойдя на землю под сосной, они привязали коней, открыли сундуки и вынули оттуда серебряную кольчугу, белую, как снег, двойного плетения, и шлем из позолоченного серебра; они вошли в залу, где король сидел за трапезой, и остановились подле девицы.

– Сир, – сказала та, – вот доспехи, в которые облачится мой друг; не медлите более, прошу вас, я и без того уже слишком замешкалась.

– Вначале сядьте и откушайте, сударыня.

– Нет, нет; я не стану есть, пока мой друг не станет рыцарем.

Пока король был за столом, девица все держала карлика за руку. Когда убрали скатерти, она вынула из своего кошеля золотую шпору, завернутую в шелковую ткань; затем сказала королю:

– Сир, поторопитесь: я уже долго жду.

Кэй подошел было с намерением надеть карлику правую шпору, но девица возразила:

– Постойте, рыцарь, никто другой не должен возложить на него руку, кроме короля Артура, давшего согласие на это; мой друг слишком высокороден, чтобы его коснулась не королевская рука.

– Боже упаси! – рассмеялся Артур, – вы правы.

Затем он надел ему правую шпору, препоясал его мечом, застегнул кольчугу и подвязал шлем. И когда тот был облачен, он нанес ему плашмя удар мечом, произнеся:

– Да поможет тебе Бог стать благородным мужем! – слова, которые он говорил обычно, посвящая каждого нового рыцаря.

– Но, сир король, – сказала девица, – разве вы ничего больше не сделаете?

– Мне кажется, я сделал все, что мне следовало.

– Но вы прикрепили ему только одну шпору; а что мне делать с другой?

– Прикрепите ее сами; иначе он не будет вашим рыцарем.

– Спросите же у него, будет ли он так любезен это позволить.

– Прошу вас об этом, рыцарь, – учтиво сказал Артур.

– Согласен, – сказал карлик, – но только ради вас.

Девица прикрепила левую шпору, и они попрощались с королем. Карлика в доспехах посадили на боевого коня, девица села на своего мула и отпустила сопровождавших их оруженосцев. А она сама и карлик въехали в великий Лес Приключений, где и покинет их наш рассказ, чтобы вернуться к королю Артуру.

Он долго обсуждал со смехом этот нежданный визит: рыцари двора не понимали, как могла такая красавица одарить своей любовью столь уродливое и жалкое создание.

– Надо же, – сказала королева, – я не могу прийти в себя от изумления. Наверно, есть в этом какой-то морок, и он мутит ей рассудок.

– Нет, – ответил Мерлин, – она знает, что карлик уродлив до крайности, но знает и то, что нет в наше время существа более храброго, более неустрашимого. Он сын короля и королевы, как и она сама, и отвага его столь велика, что превосходит в ее глазах избыток его уродства. Я никогда не видел эту девицу; но я знаю, кто она и как ее зовут; скоро вы сможете сами узнать всю правду о ее спутнике-карлике, и это вас сразу и опечалит, и порадует. Но не пришло еще время поведать вам обо всем этом: другие заботы займут ваши умы, ибо Луций, император Римский, направил к вам послов, и в этот самый миг они