из Сейсана (Жер) о семилетней девочке, которая подожгла рик, охраняя индюков. В 1899 г. в Билли (Мёз) детей все еще брали на работу в возрасте около восьми лет. К сожалению, говорит учительница, те, кто должен был следить за посещаемостью, сами были заинтересованы в их найме. Другой учитель из Сент-Алози (Лот) возлагает вину на родителей, сетуя на то, как легко они жертвуют школьным образованием своих детей ради выгоды, которую можно получить от их работы. Дело в том, что жертвовать было легко, потому что это была почти не жертва. Прибыль была важна, потому что вклад детей, каким бы скудным он ни был, имел решающее значение для бюджета домов, находящихся на грани нищеты. Неудивительно, что "Социалистическое равенство" выступило против обязательного школьного образования, которое грозило "заставить ребенка бедняка идти в школу" и "вырвать у работающей семьи ресурс, который она не может сохранить". Соус для сельской, как и для городской бедноты. Тем более для сельских родителей, которые зависели от услуг своих детей в удовлетворении насущных потребностей семьи.

 

Будучи реальными или потенциальными работниками, дети могли посещать школу только тогда, когда не было работы. В Лимузене говорили не о том, что ребенок ходил в школу три года, а о том, что он провел в школе три зимы. Он поступал в нее в декабре, после того как были собраны каштаны и мигранты, которых он помогал заменить, вернулись домой, и покидал ее в конце марта - начале апреля, когда мигранты снова отправлялись в путь. Аналогичным образом, в Сет-д'Ор и Юре, где начальных школ для отдаленных деревень и хуторов было больше, чем в большинстве департаментов, дети обычно работали большую часть года, а зимой посещали занятия лишь несколько месяцев, забывая за это время все, чему их учили. Школьное образование получали только сыновья тех, кто имел достаточно средств, чтобы обойтись без их помощи. В Дубе, напротив, зима суровая и долгая. Это заставляло детей дольше оставаться в школе, и они успевали больше. Однако даже те дети, которые не помогали своим родителям, покидали школу в марте-апреле. В Лозере дети ходили в школу не более четырех месяцев в году. После Пасхи оставались только младенцы; школы либо закрывались, либо превращались в ясли (1877 г.). В Манше родители с удовольствием оставляли детей в школе в те годы, когда они только путались под ногами по дому, но хотели забрать их, как только они станут дееспособными, именно тогда, когда они будут наиболее способны к обучению (1892). Ален Корбин приходит к выводу, что детский труд исчезал медленно, с 1870-х до конца 1880-х годов. Во всяком случае, к концу века инспекторы могли отметить большую регулярность посещения школ в зимнее время. Постоянные жалобы на нерегулярность теперь относились к остальному времени года. Ворчание было горьким, но стандарты были повышены.

Важно понимать, как региональные условия повлияли на эти успехи. В Дубе, о котором мы уже слышали, некоторое объяснение несколько большей грамотности в этом департаменте вполне можно найти в протестантском влиянии, исходившем из Монбельяра. Более важным фактором могло быть преобладание скотоводства в горной местности вокруг Понтарлье. В условиях низкого уровня земледелия детей меньше привлекали к работе в поле или к другим видам деятельности, поэтому зимой их чаще, чем в других местах, отправляли в школу - "хотя бы для того, чтобы они не мешали". В Бансате (Пюи-де-Дем), напротив, проблемы с посещаемостью усугублялись сезонными миграциями, которые требовали дополнительного привлечения детей для замещения отсутствующих отцов или старших братьев. В Сарте, несмотря на мучительные дороги, "дети неимущих посещают школу более регулярно [чем другие], поскольку у их родителей нет земли, на которой бы требовался их труд".

 

В связи с тем, что в Ниевре, где подобная практика не применялась, дети были заняты на полях, а овцы содержались в отдельных отарах по половому и возрастному признаку, к ним предъявлялись более высокие требования, чем в соседнем Ниевре. В результате уровень прогулов среди детей школьного возраста в Ниевре составил около 22% по сравнению с 30% в Шере и 45% в Индре.

В Вандее, где сельское хозяйство достигло больших успехов, дети были востребованы для вырывания сорняков, к которым влажный климат относился особенно благосклонно. В Луаре возможность трудоустройства заметно повлияла на посещаемость школы представителями обоих полов. Тысячи мальчиков поступали на фабрики и заводы Луары сразу после первого причастия, но у девочек не было никакой надежды найти работу до четырнадцати лет. В результате в 1878 г. только шесть из десяти мальчиков школьного возраста посещали школу, в то время как девочек было почти восемь из девяти. В пределах одного департамента, такого как Садн-и-Луар, существовали значительные различия между регионом Макон, где виноградники не требовали детского труда, а плотное население обеспечивало относительно легкую доступность школ, и регионом Аутун, гористым, суровым, менее густонаселенным, где крестьяне не могли позволить себе нанимать работников и использовали собственных детей; Шароль, малонаселенные пастбища, где летом дети пасли тучный белый скот, а зимой одинокие дороги в школу были слишком длинными; и низменные равнины Лухана, легко затопляемые, изобилующие лугами и прудами, где высокий уровень лихорадки еще больше снижает посещаемость школы".

Такие региональные различия могут объяснить, почему Ардуэн-Дюмазе, пересекая плато Миллеваш на рубеже веков, все еще находил мальчиков десяти-двенадцати лет, "довольно диких по манере поведения", ухаживающих за скотом с апреля по ноябрь, несмотря на школьные законы, действовавшие уже почти 20 лет. Неужели потребности родителей все еще превышали те обещания, которые давали школы? Неужели их восприятие еще не пробудилось к новым возможностям? Или они просто ждали, когда пастбища будут огорожены проволокой или деревом, чтобы отдать маленьких пастухов на милость школ?

После 1880-х годов заметное региональное неравенство, отразившееся в успеваемости в школах, стало уменьшаться. Свою роль в этом сыграли законы. Также как и улучшения, облегчающие доступ к школе или делающие экономические и физические усилия по ее посещению целесообразными. В Сарте, где неравенство между школами восточной и западной частей департамента было очень велико, Поль Буа обнаружил, что "после 1885-1890 гг. эти региональные неравенства в народном обучении практически исчезли".

 

Этому способствовал закон 1881 года, сделавший школьное образование бесплатным. Бесплатное обучение для бедных или некоторых из них уже давно стало фактом. Церковные школы, по крайней мере теоретически, всегда открывали свои двери для тех, кто не мог заплатить. Первая республика установила квоту, по которой четверть детей могла быть принята бесплатно; закон Гизо, как и ордонанс 1816 года, вновь подтвердил эту