Старый солдат медленно кивнул, затем вновь опустился на колени, чтобы заняться Тротцем.

Хватка с сомнением посмотрела на Быстрого Бена, когда они взбирались на очередной поросший травой холм.

– Может, приказать кому-то тебя понести, маг?

Быстрый Бен утёр пот со лба, покачал головой.

– Нет, уже лучше. Тут полно баргастских духов, густо – не продохнуть. Они сопротивляются заразе. Всё со мной будет хорошо, капрал.

– Как скажешь, только, как по мне, выглядишь ты паршиво.

И это ещё очень мягко сказано.

– Путь Худа – не самое весёлое местечко.

– Это дурная новость, маг. Чего же нам тогда ждать дальше?

Быстрый Бен ничего не сказал.

Хватка нахмурилась.

– Настолько плохо, да? Ну, просто очуметь. Погоди, вот Мураш услышит.

Чародей через силу улыбнулся.

– Ты ему новости рассказываешь, только чтобы посмотреть, как его колотит?

– А то! Взводу же нужно как-то развлекаться, верно?

На холме они вновь нашли несколько разбросанных по плоской вершине каирнов. Маленькие, длинноногие птички вспорхнули из-под ног солдат. Говорили мало – стояла страшная жара, и оставалось ещё полдня солнцепёка. Жужжащие мухи не отставали.

С самого прилёта Вывиха утром взвод никого не видел.

Они понимали, что поединок уже закончился, но понятия не имели как. Худ, мы, может, на собственную казнь торопимся. Штырь и Быстрый Бен оказались почти бесполезными, ни один не хотел пробовать собственный Путь, оба бледные, нервные и неразговорчивые. У Вала так опухла челюсть, что ничего, кроме мычания, он издавать не мог, но смотрел на спину шедшей впереди Дэторан глазами, в которых ясно читались планы кровавой мести. Дымка ушла в разведку вперёд… или назад – или прячется опять прямо у меня за спиной — Хватка оглянулась через плечо, но подруги там не оказалось. Мураш замыкал шествие и вёл тихую беседу с самим собой, его унылое бормотание постоянно дополняло звон насекомых.

Никаких признаков жизни они не видели, если не считать траву на холмах и чахлые деревца в долинах, там где сезонные ручьи накапливали влагу под землёй. На безбрежном небе – ни облачка, ни птицы. Далеко на северо-востоке вздымались седые пики гор Баргастской гряды – зазубренные, молодые и неприветливые.

По словам Вывиха, баргасты собрались в долине в четырёх лигах к северу. Можно добраться до заката, если всё пойдёт хорошо.

Шагавший рядом Быстрый Бен тихо ахнул, и Хватка обернулась – как раз вовремя, чтобы увидеть, как два десятка вымазанных грязью рук сомкнулись вокруг щиколоток мага. Земля будто вспенилась под сапогами Быстрого Бена, затем его потащили вниз, грязные костяные пальцы тянули, дёргали, шишковатые предплечья тянулись вверх, чтобы обвить сопротивлявшегося чародея.

– Бен! – заревела Хватка и бросилась к нему. Маг потянулся к ней, на его лице застыло выражение полного недоумения и потрясения, а земля уже сошлась у него на поясе. Приближались топот и крики. Руки Хватки сомкнулись на запястье чародея.

Земля рванулась к его груди. Вновь вынырнули костистые пальцы, схватили правую руку Быстрого Бена, потащили вниз.

Их взгляды встретились, он покачал головой.

– Отпусти меня, капрал…

– Ты свихнулся…

– Прежде чем мне руку оторвут… – Его правое плечо рывком погрузилось под землю.

Подскочивший Штырь как раз ухватил Быстрого Бена за шею.

– Отпусти его! – заорала Хватка, разжимая руки.

Штырь уставился на неё.

– Что?

– Отпусти, чтоб тебя!

Взводный маг разомкнул захват и с проклятьем откатился в сторону.

Мимо них проскочил Мураш со своей короткой лопаткой в руках, а голова Быстрого Бена как раз скрылась под землёй. Во все стороны полетел песок.

– Полегче, сержант, – прикрикнула Хватка. – А то голову ему снесёшь!

Сержант испуганно воззрился на неё, а затем отпрыгнул так, будто стоял на горячих углях.

– Худ! – Он поднял лопату и присмотрелся к полотну. – Крови не видно! Кто-то видит кровь? Это что, волосы?! Ох, Королева грёз…

– Это не волосы, – прорычал Штырь, забирая лопату из рук Мураша. – Это корни, идиот! Они его сцапали. Сцапали Быстрого Бена.

– Кто? – резко спросила Хватка.

– Духи баргастов. Целая орда! Мы попали в засаду!

– А тебя почему не тронули? – спросила она.

– Наверное, я не такой опасный. По крайней мере, – маг начал вертеть головой по сторонам, – надеюсь на это. Но лучше-ка я уйду с треклятого кургана, вот что!

Хватка посмотрела ему вслед.

– Вал присмотри за ним, а?

Опухший сапёр кивнул и потрусил за Штырём.

– Что теперь делать? – прошипел Мураш, его усы нервно подёргивались.

– Подождём колокол-другой, а потом, если чародей не сумеет сам выбраться отсюда, пойдём дальше.

Голубые глаза сержанта широко распахнулись.

– Мы его бросим? – прошептал он.

– Либо так, либо придётся срыть этот треклятый холм до основания. И всё равно мы его не найдём – они его на свой Путь затащили. Он здесь, да не здесь, если понимаешь, о чём я. Может, Штырь поищет, когда перестанет трястись.

– Вот знал я, знал, что от Быстрого Бена одни неприятности, – проворчал Мураш. – Ни на что эти маги не годятся. Ты права, нет толку ждать. Всё одно они бесполезные. Давай собираться и пойдём дальше.

– Подождать чуть-чуть не повредит, – возразила Хватка.

– Да, это, наверно, хорошая мысль.

Капрал покосилась на него, затем со вздохом отвернулась.

– Надо бы перекусить. Стоило бы приготовить что-то особенное, сержант.

– У меня есть сушёные финики и плоды хлебного дерева, и копчёные пиявки с южного рынка в Крепи.

Она поёжилась.

– Звучит неплохо.

– Сейчас займусь.

Сержант торопливо убежал.

О, боги, Мураш, ты совсем расклеился. А я-то что? Скажи «финики да пиявки», а у меня уже слюнки потекли…

Остроносые челны лежали в болоте и гнили, верёвки, натянутые между ними и ближайшими валунами, покрылись мхом. Вокруг виднелись десятки долблёных кораблей. На кочках лежали свёртки с припасами, их густо покрыла плесень, сверху выросли поганки и другие грибы. Бледный свет, чуть желтоватый. С ног до головы покрытый водянистой грязью, Быстрый Бен кое-как поднялся, сплюнул муть изо рта и медленно огляделся.

Нападавших не было видно. Вокруг подчёркнуто неспешно летали насекомые. Раздавались постоянный шум капающей воды и кваканье лягушек. В воздухе чувствовался слабый запах соли. Я на давным-давно умершем Пути, который прогнил из-за потери смертной памяти. Живые баргасты ничего не знают об этом мире, но сюда уходят их мёртвые – если, конечно, могут забраться так далеко.