– Бестолочь нас зовёт…

– Да, иди, целитель.

– Слушаюсь, сэр.

Молоток высвободил руку и направился к взводу.

Паран заставил себя открыть глаза.

Только посмотри на этого ублюдка. И глазом не моргнул, узнав о том, что ему предстоит. И с шагу не сбился. Да кто… что это за солдаты?

Молоток оттолкнул Грунта в сторону, опустился на колени рядом с Тротцем, встретил твёрдый взгляд воина.

– Молоток! – зашипел Грунт. – Твой Путь…

– Заткнись, – сказал Молоток, закрывая глаза в тот миг, когда кончики его пальцев коснулись распухшего, сломанного горла баргаста.

Молоток открыл свой Путь, и его сознание взвыло, когда туда хлынула ядовитая сила. Он почувствовал, как его собственное тело опухает, кожа лопается, брызгает кровь, услышал потрясённый вскрик Грунта. Затем физический мир исчез, скрылся в бушующем море боли.

Проклятье, найди же тропу! Путь исцеления, жилку порядка… боги! Только не сойди с ума, целитель. Держись…

Но он чувствовал, как сознание рассыпается, как его рвёт на куски жадная, всепоглощающая сила. Собственное «я» Молотка разваливалось под внутренним взором, и целитель ничего не мог с этим поделать. Он потянулся к ядру здоровья в собственной душе, зачерпнул его силу, почувствовал, как она льётся через кончики пальцев в изуродованные хрящи глотки Тротца. Но это ядро начало растворяться…

Чьи-то руки схватили его, потащили – новое испытание. Его дух боролся, пытался вырваться. Со всех сторон его окутали крики, будто бесчисленные души гибли совсем рядом. Руки отпустили его, но тут же сменились другими. Его тащили, волокли, и сознание невольно покорялось дикой воле, двигавшей этими бессчётными руками.

Вдруг пришёл покой. Молоток почувствовал, что стоит на коленях в зловонном озерце. Вокруг царила тишина. Затем со всех сторон послышался шёпот. Целитель поднял глаза.

«Возьми у нас, – шелестящим хором прошептали тысячи голосов. – Возьми нашу силу. Вернись туда, используй всё, что мы даём тебе. Но спеши – мы проложили тропу дорогой ценой – о какой дорогой…»

Молоток открылся вихрящейся вокруг силе. Выбора не осталось, он был бессилен перед этой требовательной мощью. Его руки и ноги, всё тело вдруг показалось мокрой глиной, которой заново придавали форму. От костей наружу – его изорванная душа отстраивалась заново.

Он вскочил на ноги, развернулся и пошёл. Под ногами была странная, неровная, податливая земля. Он не смотрел вниз, просто шагал вперёд. Теперь вокруг был лишь Путь Дэнул, дикий и смертоносный яд, однако он не мог проникнуть внутрь. Не в силах вновь завладеть душой целителя, зараза взвыла.

Молоток вновь почувствовал свои пальцы у разбитого горла друга, но в мыслях он по-прежнему шёл. Шаг за шагом неуклонно продвигался вперёд. Это дорога в моё тело. Кто её для меня создал? Зачем?

Путь начал блекнуть вокруг. Он почти вернулся. Молоток взглянул вниз и увидел то, что и ожидал увидеть. Он шёл по ковру из тел – тропе мертвецов, ведущей через отравленный ужас его Пути. Дорогой ценой – о какой дорогой…

Целитель моргнул и открыл глаза. Под пальцами кожа с кровоподтёками, но ничего больше. Он сморгнул пот, встретил взгляд Тротца.

А ведь было, похоже, две тропы. Одна – для меня, а другая – для тебя, друг мой.

Баргаст с трудом поднял правую руку. Молоток сжал её железной хваткой.

– Вернулся, – прошептал целитель, – ублюдок ты зубастый.

– Кто? – прохрипел Тротц, от усилия у него натянулась кожа у глаз. – Кто заплатил?

Молоток покачал головой.

– Не знаю. Не я.

Взгляд баргаста метнулся к растрескавшимся, кровоточащим рукам целителя. Молоток вновь помотал головой.

– Не я, Тротц.

Паран не мог пошевелиться, не осмеливался подойти ближе. Он видел лишь толпу солдат там, где лежал Тротц и стоял на коленях Молоток. Боги, простите меня, я приказал целителю убить себя. Если это – истинный лик власти, то это ухмылка черепа. Я её не хочу. Хватит, Паран, ты не можешь достаточно ожесточиться для такой жизни, приучиться к подобному выбору. Да кто ты такой, чтобы взвешивать чужие жизни? Оценивать, мерить плоть фунтами? Нет, это кошмар. С меня хватит.

Перед ним появился Грунт, качнулся к Парану. Лицо солдата было белым, глаза – широко распахнуты. Он чуть не упал на капитана.

Нет, не говори ничего. Проваливай ко всем демонам.

– Докладывай, целитель.

– Всё… всё в порядке, капитан. Тротц выживет…

– А Молоток?

– Поверхностные раны – я с ними разберусь, сэр. Он жив – не спрашивайте, как…

– Уходи, Грунт.

– Сэр?

– Иди. К Молотку. Прочь с глаз моих.

Паран повернулся спиной к солдату, услышал, как тот убегает. Капитан закрыл глаза в ожидании нового изнурительного приступа боли в животе, невыносимого как огненный кулак внутри. Но ничего не случилось. Он утёр глаза, глубоко вздохнул. Никто не умрёт. Мы все выберемся отсюда. Нужно сказать Хумброллу Тору. Тротц выиграл свой бой… и катитесь все остальные к Худу!

В пятнадцати шагах от него Грунт и Бестолочь сидели на корточках, видели, как спина капитана выровнялась, видели, как Паран поправил перевязь с мечом, видели, как он зашагал к штабному шатру Хумбролла Тора.

– Жёсткий ублюдок, – пробормотал целитель.

– Холодный, как яггутская зима, – добавил Бестолочь, скривившись. – Молоток там помереть мог.

– Он и вправду чуть не умер.

Некоторое время оба молчали, затем Грунт отвернулся и сплюнул.

– А может, капитан всё же вытянет, – буркнул он.

– Ага, – согласился Бестолочь. – Похоже.

– Эй! – воскликнул кто-то из солдат неподалёку. – Гляди на склон! Это кто, Дэторан? И Штырь – тащат кого-то между собой!

– Наверно, Быстрого Бена, – сказал Грунт, поднимаясь. – Заигрался на своих Путях. Идиот.

– Маги, – фыркнул Бестолочь. – Кому эти ленивые уроды вообще нужны?

– Маги, говоришь? А как насчёт целителей, капрал?

Длинное лицо солдата вдруг вытянулось, челюсть отвисла.

– Уф, целители-то – что надо, Грунт. Отличные ребята. Я имел в виду чародеев там, колдунов…

– Лучше заткнись, пока настоящую глупость не сморозил, Бестолочь. Ладно, теперь мы все в сборе. Интересно, что Белолицые с нами сделают?

– Тротц же победил!

– И что?

У капрала снова отвисла челюсть.

Сшитый из шкур шатёр Хумбролла Тора заполнял дым. Высокий вождь стоял в одиночестве, спиной к очагу – чёрный силуэт на фоне языков пламени.