Вышел оттуда и продолжил поиски, но ничего особо интересногобольше не нашел. Разве что большая пластмассовая коробка со множествомпузырьков без этикеток, каких-то маленьких кисточек и вовсе уж непонятныхкрохотных штучек, вызывавших почему-то ассоциацию с рабочим столом ювелира иличасовщика. В том же отделении – два паспорта. Надя и по паспорту Надежда. Крестименовался Николаем Петровичем Алентьевым – если фамилия вымышленная, подобранасо вкусом, едва отложив паспорт, Мазур ее забыл, пришлось вновь глянуть нанужную страничку.

Он пересыпал патроны себе в карман, проверил шокер –заряжен, сверкнул синий змеистый разряд, – вернулся в комнату, взял состола сигареты и бросил:

– Ну-с, вы еще поскучаете, а с Николаем Петровичем мыпобеседуем...

Подхватил Креста под мышки и поволок в самую дальнююкомнату, осторожно опустил на пол, чтобы не беспокоить соседей снизу, сел настул, закурил и принялся задумчиво разглядывать пленного.

Тот был подавлен, но не раздавлен – в глазах большенапряженной работы мысли, чем злости. Сыщик из Мазура был никудышный, он как-тоне сталкивался с отечественным криминалом – да и с заграничным тоже, – ноне составляло особенного труда определить, что Крест лихорадочно пытаетсянащупать выход.

– Ну что, хреново, Николай Петрович? – спросил Мазурбез всякой издевки.

– Да уж, – без выражения отозвался Крест.

И посмотрел скорее выжидательно. «Ничего неподелаешь, – подумал Мазур, – придется рисковать. Пристрелить этутроицу нетрудно, бросить связанными еще легче. Только вот куда потомподаваться? На карабасовской «Таврии» доехать до тайги? А может, по-крупномусыграть?»

– А жить-то хочется? – спросил он.

– Как всем, – сказал Крест напряженно.

– Вот совпадение, мне тоже...

Он подождал, докурил до фильтра, но Крест так и не заговорилпервым.

– А вот интересно, ты бы нас замочил? – спросил Мазур.

– Если как на духу – то не знаю, честное слово. Ты же мневремени не дал толком подумать, ногами дрыгать начал.

– «Не знаю» – это уже лучше, – сказал Мазур. – Вотесли бы ты сразу вякнул «нет», я бы тебе категорически не поверил... Ладно. Японимаю, мужик ты гордый и сопли распускать не собираешься, но выход какой-тоискать надо, а? Если по большому счету, мне ваши трупы ни к чему. А вот нас выбы пришили на всякий случай, чтобы под ногами не путались...

– Я же говорю – не дал ты мне подумать толком.

– Ну, извини, – сказал Мазур. – Так получилось...Трупы ваши мне ни к чему, а вот паспорта пригодятся. Кассирша на вокзале ихособо вдумчиво изучать не будет...

– Ты раньше доберись до вокзала. На тебя всю пижманскуюментовню подняли – после твоих прогулок с севера на юг. Не сколь ты, какдевочка в глаза бросается, тебя можно покороче постричь и очки напялить, а сней сложнее – над ее прической поработать придется поискуснее.

– Ага, – сказал Мазур. – У тебя там в сумке –пакеты с хной, ножницы большие... Ты парикмахером на досуге работаешь илиНадежда?

– Ты нас двоих считай за одного. Во всех смыслах. Понял?

– Чего ж тут не понять? – протянул Мазур. – У меняаналогично... В общем, намекаешь, что я от ваших трупов ничего не получу?

– Намекаю.

– И вообще-то, я сам могу свою девочку постричь, а уж онаразберется, как с хной обращаться...

– А если паспорта паленые? – хмыкнул Крест.

– Что, еще есть? То-то у тебя в сумке фотоаппарат...

– Найдутся. Только не тебе их искать... – Крестлегонько усмехнулся. – А пытать ты меня не будешь – я ж орать начну,спалишься... Нет их в квартире, понятно?

– А пристрелю?

– А стреляй, – по вискам у него поползли крупные каплипота, но лицо оставалось спокойным. – Терять мне нечего, такая уж игра.Если я своего дела не проверну – лучше уж сразу глотнуть пулю, чем потом всюжизнь локти кусать... Все на карте. Понял? За такую карту и сдохнуть не жалко.

– Может, расскажешь?

– Нашел дурака, – усмехнулся Крест. – Давай ужтак: ты стачала свою одиссею выложишь. А я подумаю, стоит с тобой связыватьсяили согласиться на девять грамм... Что, слабо? Это ж я у тебя под дулом, а неты у меня.

– Резонно, – согласился Мазур. – Только ведьпотом, если что не так, я тебя обязательно пришью...

– Вот расскажи, а там, чем черт не шутит, и выход поищем...

– Отчаянный ты мужик...

– Вот только мужиком обзывать не надо, а? Словечкопозорное... – Он покрутил головой. – Что ты не мент, и так ясно. Но ине деловой, выходит, базара откровенно не понимаешь... Хоть и в наколках весь.Ну, колонешься?

– Отчаянный ты экземпляр...

– Потому и гуляю до сих пор на охоте, но без ружей, которыесзади несут...

– Ладно, – кивнул Мазур.

Он рассказывал кратенько и скупо, рисуя происшедшее в самыхобщих чертах. Себя он представил согласно прежней легенде, только на сей разобъявил не частным сыскарем (кто его знает, этого Креста, какие у него взглядына частных сыскарей), а майором-парашютистом, украшающим своей персонойЗападносибирский военный округ.

– Да уж, интересный у тебя отпуск получился... –хмыкнул Крест.

– Что, не веришь?

– Верю. Серьезно. Про такие охоты мне прежде слышать недоводилось, зато точно знаю один большой городок, где за крутые бабки и похорошей рекомендации пройдешь зрителем на гладиаторские бои...

– А, это я слышал, – сказал Мазур. – Каратэ доупора...

– Хрен ты слышал. Я говорю – гладиаторские. На шпагах, намечах – и все всерьез, никакой «первой крови». После этого и в твою охотубыстрее верится... И потом, если подумать... – протянул он. – Суньсигарету в зубы. Благодарю. И потом, если твою версию принять, она отлично навсе твои подвиги ложится, как по мерке шита, все объясняет... Одни прапоранемного не укладываются.

– Вот их-то, хочешь верь, хочешь нет, я не убивал, –сказал Мазур. – Это моим горбом счеты свели...

– А хоть бы и ты, – безмятежно сказал Крест. – Чтоя, из-за вонючих дубаков слезы лить буду? Наоборот, майор... Мои тебеаплодисменты... Убедил. Верю.

– Вот спасибо, – сказал Мазур. – А дальше что?

– Дальше? Дальше... – Крест медлил. Пару раз облизнулгубы. – Интересное у нас совпадение целей. Обоим нужно отсюда смытьсясовершенно незамеченными. Только мне раньше нужно еще дело сделать... Майор, ятак понимаю, ты, пока шел, в крови по самые уши вымазался? И на стену от этогоне лезешь, тебе домой очень уж хочется... Если я на вас двоих последние чистыексивы истрачу, отработаешь?