Кроме волков, только народ Касмедолии, Страны-на-Воде следил за поворотами Персефоны, вычисляя приливы и отливы.

Оборотни на скале замерли, боясь дышать и шевелиться в мгновения восхода. Они сидели все вместе, наполняемые ночной силой, дикой, первобытной, и в тоже время мягкой, естественной. Не сговариваясь, не нарушая тишину, волки в обличие людей стали покачиваться в такт ритму сердец; синхронно, никто не выбивался из ритма, не спешил и не тормозил. Сейчас все оборотни во всём мире стали одним организмом, зная все мысли, друг друга, ибо каждый думал лишь о Персефоне, дыша и двигаясь в ритме, все они наблюдали восход.

Круглый диск полностью показался над землёй, нижний его край ещё озарял красный отсвет солнца. Пыль оседала, Персефона окрашивалась в свой родной голубоватый цвет. Стоило ей полностью стать голубой и поплыть по небу, оборотни, мгновенно обратившись волками, завыли долгую печальную и в тоже время радостную, полную восхищения и тоски, песнь.

Из леса доносился приглушённый расстоянием вой волков, близ Белого Клыка, недалеко от границы с Земью и на других склонах гор сидели волки-оборотни и тоже пели песни своей богине. Вой сливался в один страшный прекрасный звук. Волки не слышали друг друга, лишь свою, обращённую к Персефоне песнь.

Любой другой Белой ночью оборотни не пели столь самозабвенно, выли от тоски или радости, слушали пение простых волки и собак, только в ночь благодарения Персефоне каждый оборотень предавался дикому порыву и завывал в ночи. Сдержать его порой бывало не под силу вер Вульфам, чем пользовались стражники и ловили оборотней, раскрывших себя в самую святую ночь.

Живя среди людей, Реми сумел подавить в себе чувство сопричастности с оборотнями, он был мал и не понимал тяги завыть, дикого порыва, отказывая внутреннему волку в последней радости. Мальчик терпел и противился любым инстинктам.

Персефона вошла в зенит. Отзвучала благодарственная песнь, оборотни ожили, кровь кипела в их жилах, наполненная магией. Небесное лицо смотрело на них, на своих детей, оборотней, сейчас как никогда прежде.

Персефона ответила оборотням собственной песней. Кетал осмотрел свою стаю, и радостно подскочил, уводя танцевать Релину. Музыка звучала в каждом сердце, в ночи, в лучах света Персефоны и звёзд, в щебетании насекомых, в шорохах, в прохладе воздуха. Оборотни слышали эту ночную мелодию, кровь, напоенная силой, кипела, усидеть на месте не смог никто.

В человеческом облике Реми вскочил на ноги, волчьи уши прядали на макушке, непослушный хвост никак не успокаивался за спиной, глаза горели волчьим огнём, салатовые, словно свежая зелень. Мальчик хотел бежать, хотел прыгать, хотел летать, если бы мог, жизнь, жажда жизни проснулась в нём с такой силой, что можно раздавать пинки самой смерти.

Вдруг кто-то схватил его за руку и тоже потащил танцевать. Это Рена. Но Рена же всегда ненавидела его, придиралась и поддевала, только не сейчас. Сейчас она такая же пушистая, с горящими жёлтыми глазами, танцевала вокруг мальчика, смеялась и веселилась. Реми включился в дикую пляску оборотней, легко, как будто был рождён для этого.

После бесноватых плясок, когда, казалось бы, простой человек давно испустил дух от усталости, оборотни сбегали со склона и устремлялись в лес. Сила, способная выжимать из камней сок, хватать солнце голыми руками, бежать, обгоняя ход времени, наполняла вер Вульфов через край. Никто не мог просто сидеть. Кетал и Релина куда-то делись, разбежались и другие оборотни, Рена потащила Реми вниз со склона, в тёмный лес предгорья. Там в лесу, видя мир глазами самой Персефоны, они наслаждались жизнью. Всё вокруг преобразилось, деревья стали выше, они будто говорили что-то, шептали, гладили ветками по голове; ручьи смеялись, весело бежали, проскальзывали сквозь пальцы, омывали ноги; воздух подрагивал, искорки блестели на шерсти Ветра, он нёс их, прячась от взглядов; тут и там мелькали раздвоенные хвосты Времени, а по небу пробегала серебристая Молния. Мир стал другим, живым, сказочным, только сейчас, только в эту ночь.

Реми проснулся, потому что кто-то настойчиво пихал его в бок и постоянно твердил одно и то же: «Просыпайся, да просыпайся же. Надо идти, пора». Но просыпаться мальчик не хотел. Да и зачем так рано вставать? Был праздник, сегодня будет продолжение, зачем торопиться? Куда его гнали?

Наконец, будивший устал и огрел чем-то тяжёлым мальчика по голове.

– Чего?! – тут же вскочил Волчок.

– Чуете? – тревожно оглядывался Кетал.

– Нашли, падлы! – проворчал Дорел.

Пустынник вернул Релине котелок и поднялся. Реми злобно на него глянул, принюхался, но ничего не учуял. Совершенно ничего, абсолютно! Пахло свежестью, ветром, чистым воздухом. Мальчику показалось это странным, он не учуял листву, кору, вчерашний костёр, землю, пыль – ничего! Не пахло даже волками.

– Кто нашёл? – спросил Реми.

– Маги Воздуха! Только они пахнут ветром, – объяснила Релина.

– Они не вас искали. После благодарения Персефоне принято распускать сети для сбора фатили. Вы им без надобности. Здесь дополна этих колючек, вот они и ходят рядом, – успокоил переполошившихся оборотней Гастел.

– И всё же, я не хочу попадаться на глаза этим фиолетовым кретинам, – с опаской оглядываясь по сторонам, но, сохраняя присутствие духа, произнёс Кетал. Потом вдруг резко стал серьёзным и продолжил: – идём. Тихо, магов обходим.

Без лишних слов, собравшись, стая тихо, но быстро пошла вниз по склону. Как объяснил Кетал, маги предпочитали действовать наверху, не спускаясь в ущелья и предгорья. К тому же колючки фатили росли высоко.

Оборотни высматривали магов, натягивающих сети на вершине дальней скалы, опасливо прячась от них за деревьями и кустами. Словно кто-то с такого расстояния мог увидеть серые тени в лесу. Реми не верил в подобную магию, он скептически относился к людской магии, пока не увидел человека в фиолетовой мантии, висящего в воздухе. Реми не поверил своим глазам! Маги стояли на ВОЗДУХЕ. Нет, зрение не обмануло мальчика. Он пытался разглядеть опору, он даже подумал, что это оптическая иллюзия, но нет! Маги стояли прямо на воздухе и натягивали сети. периодически они шагали повыше, потому что воздух под ногами проминался, и сапоги проваливались. Воздух проминался! Да как вообще воздух мог держать людей!

– Прячемся! Тихо, а то заметят, – резко бросил Кетал.

Как люди могут нас заметить, мы на расстоянии километра от них. Мы их видим еле-еле только потому, что у нас волчье зрение. Реми готов был рвать на себе волосы, он не мог вообразить и осознать способности магов. В памяти всплывал идиот из Белого Клыка, который поймал мальчика на воровстве. Что мог тот болван? Ничего! Более того, маги маячили тёмными пятнами на фоне