победить Аль-Каиду в Пакистане и Афганистане и предотвратить ее возвращение в любую из этих стран в будущем".

Ключевое значение в докладе придавалось Пакистану: Пакистанские военные (в частности, разведка ISI) не только мирились с присутствием штаб-квартиры и руководства Талибана в Кветте, недалеко от пакистанской границы, но и тихо помогали Талибану как средству поддержания слабости афганского правительства и подстраховки против потенциального союза Кабула с заклятым соперником Пакистана — Индией. То, что правительство США долгое время терпело такое поведение со стороны предполагаемого союзника — поддерживая его миллиардами долларов военной и экономической помощи, несмотря на его пособничество воинствующим экстремистам и его послужной список как значительного и безответственного распространителя технологии ядерного оружия в мире, — говорит кое-что о кренделеподобной логике американской внешней политики. По крайней мере, в краткосрочной перспективе полное прекращение военной помощи Пакистану не представлялось возможным, поскольку мы не только полагались на сухопутные маршруты через Пакистан для снабжения наших афганских операций, но пакистанское правительство также молчаливо содействовало нашим усилиям по борьбе с терроризмом против лагерей Аль-Каиды на своей территории. Однако доклад Риделя ясно показал одно: если Пакистан не прекратит укрывать талибов, наши усилия по достижению долгосрочной стабильности в Афганистане потерпят неудачу.

Остальные рекомендации отчета касались наращивания потенциала. Нам нужно было радикально улучшить способность правительства Карзая управлять страной и предоставлять основные услуги. Нам нужно было обучить афганскую армию и полицию, чтобы они были достаточно компетентными и крупными, чтобы поддерживать безопасность внутри страны без помощи американских войск. Как именно мы собирались все это сделать, оставалось неясным. Однако было ясно, что обязательства США, к которым призывал доклад Риделя, выходят далеко за рамки простой стратегии борьбы с терроризмом и направлены на государственное строительство, которое, вероятно, имело бы смысл, если бы мы начали семь лет назад, в тот момент, когда мы вытеснили талибов из Кабула.

Конечно, мы поступили иначе. Вместо этого мы вторглись в Ирак, разрушили эту страну, способствовали появлению еще более злостного филиала Аль-Каиды и были вынуждены импровизировать дорогостоящую кампанию по борьбе с повстанцами. Что касается Афганистана, то эти годы были потеряны. Благодаря непрерывным, зачастую доблестным усилиям наших войск, дипломатов и гуманитарных работников на местах, было бы преувеличением сказать, что в Афганистане нам придется начинать все с нуля. Но, тем не менее, меня осенило, что даже при самом благоприятном сценарии — даже если Карзай будет сотрудничать, Пакистан будет вести себя хорошо, а наши цели будут ограничены тем, что Гейтс любил называть "достаточно хорошим афганским" — мы все равно будем иметь дело с тремя-пятью годами напряженных усилий, которые будут стоить сотни миллиардов долларов и больше жизней американцев.

Мне не нравилась эта сделка. Но, что становится закономерностью, альтернативы были еще хуже. Ставки — риск возможного краха афганского правительства или закрепления талибов в крупных городах — были просто слишком высоки, чтобы мы могли бездействовать. 27 марта, всего через четыре недели после объявления плана вывода войск из Ирака, я выступил по телевидению со своей командой национальной безопасности за спиной и изложил нашу стратегию "Аф-Пак", основанную в основном на рекомендациях Риделя. Я знал, как будет воспринято это заявление. Многие комментаторы быстро подхватили бы иронию по поводу того, что, баллотируясь в президенты как антивоенный кандидат, я отправил в бой больше войск, чем вернул домой.

Наряду с увеличением численности войск, Гейтс попросил меня сделать еще одно изменение в нашей афганской позиции, которое, честно говоря, застало меня врасплох: в апреле, во время одной из наших встреч в Овальном кабинете, он рекомендовал заменить нашего действующего командующего в Афганистане генерала Маккирнана на генерал-лейтенанта Стэнли Маккристала, бывшего командующего Объединенным командованием специальных операций (JSOC) и нынешнего директора Объединенного комитета начальников штабов.

"Дэйв — прекрасный солдат", — сказал Гейтс, признав, что Маккирнан не сделал ничего плохого и что смена командующего генерала в разгар войны — весьма необычный шаг. "Но он — менеджер. В такой сложной обстановке нам нужен человек с другими навыками. Я не мог бы спать по ночам, господин президент, если бы не убедился, что нашими войсками руководит лучший из возможных командиров. И я убежден, что Стэн Маккристал — именно такой человек".

Было легко понять, почему Гейтс так высоко ценил Маккристала. В вооруженных силах США сотрудники спецподразделений считались отдельной породой, элитным классом воинов, которые выполняли самые сложные миссии в самых опасных условиях — парни из фильмов, спускающиеся с вертолетов на вражескую территорию или высаживающиеся на берег под покровом темноты. И в этом возвышенном кругу никто не вызывал большего восхищения и не вызывал большей преданности, чем Маккристал. Выпускник Вест-Пойнта, он неизменно добивался успехов на протяжении тридцатитрехлетней карьеры. Будучи командующим JSOC, он помог превратить специальные операции в центральный элемент оборонной стратегии Америки, лично контролируя десятки контртеррористических операций, в результате которых была ликвидирована большая часть АКИ и убит ее основатель Абу Мусаб аль-Заркави. Ходили слухи, что в пятьдесят четыре года он по-прежнему тренируется с рейнджерами вдвое моложе себя, и, судя по его виду, когда он зашел в Овальный кабинет вместе с Гейтсом с визитом вежливости, я поверил в это — мужчина был весь в мышцах, сухожилиях и костях, с длинным, угловатым лицом и пронзительным, птичьим взглядом. На самом деле, вся манера Маккристала была манерой человека, который вычеркнул из своей жизни легкомыслие и отвлекающие факторы. Со мной, по крайней мере, это касалось и светских бесед: Во время нашей беседы мы говорили в основном "Да, сэр", "Нет, сэр" и "Я уверен, что мы сможем выполнить эту работу".

Я был продан. Когда об этом было объявлено, изменения были восприняты положительно, комментаторы проводили параллели между Маккристалом и Дэвидом Петреусом — новаторами на поле боя, способными перевернуть ход войны. Сенат утвердил кандидатуру быстро, и в середине июня, когда Маккристал (теперь уже четырехзвездный генерал) готовился принять командование коалиционными силами в Афганистане, Гейтс попросил его в течение шестидесяти дней представить нам свежую оценку обстановки в Афганистане, а также рекомендации по любым изменениям в стратегии, организации или обеспечении ресурсами усилий коалиции.

Я и не подозревал, чем обернется эта, казалось бы, обычная просьба.

Одним полуднем через пару месяцев после объявления Аф-Пак, я шел один через Южную лужайку, сопровождаемый военным помощником, который нес футбольный мяч, и моим сотрудником по делам ветеранов Мэттом Флавином, чтобы сесть в вертолет Marine One и совершить короткий перелет в Мэриленд для первого из регулярных визитов в военно-морской госпиталь Бетесда и армейский медицинский центр Уолтера Рида. По прибытии