Оттепель в конце января и дожди обнажили прежде скрытые снегом туши и трупы, которые очень быстро начали разлагаться. Зловоние было ужасным, но только угроза болезни, которая могла затронуть их собственные войска, побудила американские военные власти послать туда армейских инженеров с бульдозерами.

Сдвигать трупы немцев всегда было опасно: на них могли быть мины-ловушки, поэтому веревку нужно было закрепить вокруг ног или рук, а затем протащить труп на буксире на некоторое расстояние, чтобы убедиться, нет ли под ним гранаты. Погибших солдат союзных войск хоронили в отдельных могилах, и местные приносили на них цветы. Трупы немцев просто сваливали в ямы, как жертв чумы. Некоторые из них были так обуглены фосфором, что уже нельзя было различить, за кого воевали погибшие. И будь то немцы или солдаты союзников, люди надеялись, что смерть настигла их быстро.

Роковой перекресток в Баугнез – Мальмеди отбили 13 января, и уже наутро команды инженеров с миноискателями начали проверять, не заминировали ли немецкие пехотинцы тела тех, кого убили во время бойни. Затем начали свою работу похоронные команды и врачи. Задача была чрезвычайно трудной, так как все тела были покрыты по меньшей мере полуметровым слоем снега и сильно замерзли.

У большинства были множественные раны – с пулевыми отверстиями во лбу, висках и затылке. Скорее всего, немецкие офицеры и пехотинцы обходили по кругу, чтобы сделать coups de grâce – контрольные выстрелы. Некоторые были без глаз, – вероятно, их выклевали вороны. Пустые глазницы были заполнены снегом. У нескольких руки так и остались над головой. Тела доставляли в Мальмеди, их размораживали в здании железнодорожного вокзала. Карманы, где были личные вещи, приходилось разрезать бритвами и ножами.

Улики для судебного процесса по военным преступлениям были собраны, и в конечном итоге Военный трибунал США в Дахау вынес приговор семидесяти трем бывшим солдатам боевой группы Пайпера: сорок три из них были приговорены к смертной казни, двадцать два – к пожизненному заключению и восемь – к тюремному заключению на сроки от десяти до двадцати лет {983}. Еще одиннадцать человек предстали перед бельгийским судом в Льеже в июле 1948 года: десятерых приговорили к каторжным работам на срок от десяти до пятнадцати лет. В период после Нюрнберга, когда уже зарождалась холодная война, все смертные приговоры, вынесенные в Дахау, смягчили, и в 1950-х годах заключенные вернулись домой. Пайпер вышел последним. Отсидев одиннадцать с половиной лет, он отправился жить в безвестности в коммуну Трав, во французском департаменте Верхняя Сона. Там его и убили бывшие участники французского Сопротивления 13 июля 1976 года. Пайпер знал, что они придут за ним. Незадолго до смерти он сказал, что прежние соратники будут ждать его в Валхалле.

Бои в Арденнах велись с величайшей жестокостью, какой еще не видел Западный фронт. Расстрел военнопленных во всех войнах был практикой гораздо более распространенной, чем готовы были признать историки минувших лет, особенно когда писали о своих соотечественниках. Но хладнокровная кровавая расправа с пленными во время бойни у Мальмеди, устроенная боевой группой Пайпера в деревне Баугнез, поистине ужасала, а еще больше ужасало то, что мирных людей убивали просто так, без разбора. И месть американцев едва ли кого-то удивляет, но, несомненно, шокирует факт, что ряд генералов, начиная с Брэдли, открыто одобряли расстрел пленных из мести. В архивах и в американских отчетах о бойне в деревне Шенонь не так много сведений о том, как плохо обученная и почти разбитая 11-я бронетанковая дивизия выместила свою ярость на шести десятках пленных. Их месть отличалась от хладнокровных казней, совершенных войсками СС у Мальмеди в деревне Баугнез, тем не менее она так же не красит офицеров.

Несколько раз американские солдаты убивали мирных жителей Бельгии или Люксембурга либо по ошибке, либо по подозрению, что они могли оказаться предателями, «пятой колонной», в районах, где часть населения говорила по-немецки и все еще питала симпатии к нацистскому режиму. Но в целом американские солдаты проявляли гораздо больше сочувствия к гражданским в районах боевых действий, и медицинские службы армии США делали все возможное, чтобы помочь пострадавшим мирным жителям. Эсэсовцы и некоторые подразделения вермахта, напротив, вымещали на невинных людях гнев от военных поражений. Самыми жестокими, конечно, были немцы, одержимые идеей отомстить бельгийскому Сопротивлению за их акции в дни отступления немцев к линии Зигфрида в сентябре. И конечно, никогда нельзя забывать о массовых бойнях в Новиле и Банде, которые совершил главным образом Sondereinheitkommando 8 – Отряд особого назначения 8.

Впрочем, историки часто упускают из виду ужасную иронию войн XX века. После океанов крови, пролитых в Первой мировой, армейское руководство в странах западных демократий испытывало сильное давление со стороны собственных граждан, требовавших сделать все возможное для уменьшения потерь, поэтому была сделана ставка на масштабное применение артиллерийских снарядов и бомб. В результате погибло гораздо больше мирных жителей. А белый фосфор вообще не разбирал, кого убивать.

20 июля 1945 года, через год после того, как в «Волчьем логове» взорвалась бомба Штауффенберга, генерал-фельдмаршал Кейтель и генерал-оберст Йодль были допрошены о наступлении в Арденнах. И напыщенный Кейтель, и холодный, расчетливый Йодль отвечали как фаталисты. Они знали, что вскоре их ждет трибунал по военным преступлениям.

«Критику насчет того, что было бы лучше использовать наши резервы не на Западе, а на Востоке, – говорилось в их совместном заявлении, – мы оставляем на суд истории. Было ли “преступлением” затягивать войну этим наступлением, пусть решает союзный трибунал. Наше суждение остается неизменным и независимым от него» {984}. Но они признали, что, «увязнув в Арденнах, 5-я и 6-я танковые армии тем самым открыли путь для русского наступления, начатого 12 января с плацдармов на Висле».

Невозможно оценить, насколько способствовал прорыву Германии «просчитанный риск» Брэдли, оставивший Арденнский фронт столь слабо защищенным. В любом случае развертывание его сил отражало ход мыслей союзников в то время, когда вермахт не мог начать стратегическое наступление. А вот немцы заблуждались гораздо серьезней. Не только Гитлер и ОКВ, но и почти все генералы считали, что американцы беспорядочно отступят к Маасу и будут обороняться оттуда {985}. Они не предвидели решительной защиты северного и южного флангов, которая столь катастрофически ограничила их маневры и затрудняла передвижение и снабжение на отвратительных дорогах в ужасную погоду. Кроме того, как говорилось ранее, Гитлер был убежден, что Эйзенхауэр не сможет принимать быстрые решения, боясь осложнений в военных действиях коалиции.