время вспять, и земное светило пошло в обратном направлении. Полусфера ослепительного грязно-жёлтого света распускалась на горизонте. Она была огромна. Она заняла четверть неба. В её свете не было видно даже луны, и померкли звёзды. Заболели глаза, и захотелось отвернуться.

Новое светило поднималось всё выше, над ним распахнулись дымчатые сияющие белым светом кольца, они опоясывали его, укрывая и поддерживая, подхватывая и поднимая выше. Сфера стала расползаться, превращаться в бесформенное омерзительное облако, тянущее за собой от земли грязный столб. Мистер Джулиано закричал, попытался закричать, Мауро видел его разинутый в ужасе рот. А потом их обоих отбросило на несколько метров как тряпичных кукол на подъездную дорогу к особняку. Земля задрожала, попытавшийся встать парень, вновь упал плашмя на расходящийся трещинами асфальт. Он со стоном перевернулся и посмотрел в сторону городка и на море, в нескольких десятках километрах, за водной гладью которого, находился остров Сент-Иден. Барензий лежал в руинах: поваленные деревья, уничтоженные дома, занимающиеся пожары. На мысе вместо роскошной виллы стоял металлический каркас с кусками кладки, кипарисы вокруг руин дворца больше не впивались в небо, маяк не пускал в вечернее небо тонкий световой луч.

Сформировавшийся огромный гриб оседал, шляпка расползалась, кольца рассеялись. По асфальту застучали падающие с неба куски земли, словно пошёл частый дождь с градом. А на горизонте расправлялись сизые горы невероятной высоты. Гора близ Барензия не шла с ними ни в какое сравнение.

Исполинский иссиня-чёрный вал цунами приближался к берегу. Волна обрушилась на Барензий, первыми сметя остов маяка на маленьком островке, затем развалины средневекового дворца и каркас виллы, где не так давно играла модная музыка.

— Что интересного? — Юлия Девил полулежала в кресле с высокой спинкой, положив ноги на пуфик.

— Особенно ничего. Зачитать? — Чак Мэри Свонсон сидела за дубовым письменным столом, поддерживаемым наглыми сатирами, и листала его сенсорную панель с чашкой чая в руке. Горячая жидкость приятно грела руку, запах мяты кружил вокруг стула менеджера.

Тёмная дива играла концами длинных рукавов чёрного платья, периодически меняя положение ног. Две девушки сидели в небольшой пещере, неровные каменные стены которой, поднимаясь вверх, сужались, образовывая свод подобный готическому собору. В дальнем углу поднимался уродливый сталагмит, напоминавший скорчившегося великана, закрывавший собой чёрный провал уходившей в глубины земли бездны. Пространство освещала громоздкая старинная настольная лампа на спиралевидной бронзовой ножке с тусклым шаровидным плафоном. Мэри откинулась на спинку кресла, сенсорная панель поднялась из столешницы до уровня глаз и менеджер приступила к чтению, после утвердительного кивка тёмной дивы, сопровождавшегося отвлечённой улыбкой.

— Интерпол направил очередной запрос с требованием явиться в ближайшее отделение и сдаться… — бесцветным голосом начала чтение Мэри.

— Припиши «муа-ха-ха» и поставь смайлик с рожицей чертёнка.

— «Министерство по охране культурного наследия Турецкой Республики возмущено Вашим безнравственным и безответственным поведением…» бла-бла-бла… и «требует возместить нанесённый ущерб…». «Вам грозит обвинение в умышленном уничтожении…».

— Там старые перекрытия. Я им новую дорогу проложила. И это была самозащита. И с южной стороны Египетский базар протаранили джипы полиции Стамбула. Запроси с них развёрнутое заключение состояния Египетского базара, Гранд базара и той мечети, датированное не ранее месяца до моего визита, и только после сравнительного анализа и проведения экспертизы независимой комиссией…

— Я тебя поняла. А Бейзат Кемаль восхищён концертом и сожалеет, что сорвался вечер в ресторане. Он удручён известием, что в ближайшее время невозможно организовать твоё безопасное посещение Турции.

— Отправь ему мои встречные соболезнования. По форме четыре. Нет, по форме пять. Я слишком расчувствовалась, — последние слова прозвучали раздражённо, один из рукавов платья запутался и, дёргая его, Юлия ещё больше спутала тонкую ткань.

— Департамент дорожного движения Стамбула высылает штраф за… неправильную парковку.

— Вычти из жалования водителей.

— Один из них погиб.

— Из пособия его родственникам. Смерть не является освобождением от ответственности, — рукав всё никак не хотел распутываться, раздражение Юлии росло.

— Партия охраны окружающей среды Турецкой республики крайне возмущена неэкологическим способом утилизации использованных декораций. «Поскольку Вы по-прежнему являетесь собственником озвученного имущества, Вам предписывается в течение двух недель вывезти или…»

— На них самих софит упал? Больные люди. Я половину города разнесла, а их беспокоит судьба декораций и каких-нибудь собачек, которые наедятся синтепона, — ткань распуталась, и к тёмной диве вернулось душевное равновесие.

— «Академия звукозаписи» просит тебя прийти…

— Только если с топором.

— Прошло несколько лет, возможно время помогло им осознать…

— Если я приду к ним с топором, им ничего не поможет.

— Вам здесь уютно? — в комнату беззвучно зашёл Дмитрий Иден, вынырнув из-за сталагмита, заставив Мэри вздрогнуть от неожиданности и едва не расплескать чай.

Миллиардер вышел на середину помещения и брезгливо оглядел промозглые стены пещеры. Чак закатила глаза, вызвала окно на дисплее рабочего стола, и после нескольких кликов каменный мешок сменился дворцовым кабинетом с массивными дубовыми панелями, увешанными картинами, наборным паркетом на полу и тусклым светом через высокие, задёрнутыми коричневыми портьерами окна.

— Золотой аэродром развёрнут по приказу императора.

Наступила очередь Дмитрия закатить глаза. Но спектакль ещё не окончился, и менеджер тёмной дивы, сделав предупреждающий жест рукой, выдвинула верхний ящик стола и достала из него блестящий предмет жёлтого цвета, напоминавший батон хлеба. С громким стуком, так что содрогнулся массивный письменный стол, она положила предмет на столешницу.

— Теперь всё.

— Что это? — Юлия отвлеклась от рукавов и со смешанным выражением лица вопросительно смотрела на новый предмет.

— Золотой батон — Мэри, будучи менеджером и подругой тёмной дивы могла себе позволить почти всё, хотя не всегда была уверена, где пролегает граница этого "почти".

— Это — пресс-папье, оформленное в виде золотого батона. Произведение современного искусства. Восточная Европа, начало века, — Дмитрий подошёл к столу и взял в руки увесистый батон.

— Где ты его нашёл?

— Я принимаю оплату за «услуги» не только в деньгах, но и природными ресурсами, в том числе драгоценными металлами, камнями, а также произведениями искусства.

Чак решила, что «почти» наступило и промолчала. Юлия брезгливо ощупала взглядом произведение искусства и вернулась к рукавам. Распорядитель мировых революций вернул батон на место, прошёл через комнату к противоположной стене и приложил к ней руку сквозь изображение портьер. Дубовые панели и паркет пропали, обнажив бледно-серые стены и вытянутое в ширину прямоугольное тонированное окно. Тёмный цвет стекла рассеялся спустя несколько секунд, впустив яркий солнечный свет. Все оттенки серого, коричневого и жёлтого простирались по другую сторону стекла. Острые куски породы неровной грудой спускались вниз. Справа и слева поднимались другие пики, а далеко внизу за тонкой пеленой жидких облаков раскинулась казавшаяся отсюда ровным столом безжизненная пустыня Атакама.