- Не знаю, - отвечает Лис честно. – Возможно.

- Уже что-то, да? – спрашиваю едва слышно.

- Да, - соглашается легко и отключается, а я еще какое-то время держу пустой без ее голоса пластик у уха.

Что ж так тащит-то?

Трясу башкой, чтобы прочистить мозги, и наконец-то осмысленно осматриваюсь. Слева торцом такой же дом, как и у Куклы, и проезжая часть, чуть дальше по моей стороне какой-то продуктовый, чья парковка забита тачками, еще правее и вглубь – мусорные баки и черный вход, возле которого разгружается машина, мне виден только нос.

Ну и отлично.

Я мерцаю максимально быстро, пока никого нет, стараясь не привлекать лишнего внимания, открываю глаза на крыльце собственного дома и вхожу внутрь.

Лебедева сидит на диване вместе с котом, что-то ему втолковывает.

- Эли ушла, Аарон, - говорит она мне не глядя, стоит появится. И почти без пауз, но уже другим тоном, тоном из серии «какой-же-ты-идиот», добавляет: - Что ты натворил?

- Я знаю. И я ничего не делал, - развожу руками, стараясь удержать в правой стопку бумаг.

Взгляд Лебедевой, брошенный на меня, мог бы убить презрением.

- Это ты так думаешь. Но раз ты знаешь, Лис, наверное, все-таки тебе позвонила. Она обещала.

- Звонила, - киваю осторожно, не до конца понимая, что происходит. Ощущение такое, словно я попал в эпицентр заговора массонов.

- Ну и хорошо, - расслабляется тут же мелкая, что меня напрягает еще больше. – Обедать будешь?

Я всматриваюсь в карие кристально честные глаза и заторможено мотаю головой, все еще стараясь разобраться в происходящем. Когда Эли успела очаровать мелкую? Что тут вообще происходит и почему я не в курсе?

- Нет. Пойдешь со мной в «Безнадегу»? – спрашиваю, бросив тщетные попытки докопаться до истины. Лебедева – тот еще партизан, никогда не понимал, как у нее мозги работают. Ну, то есть понятно, да? Я не понимаю, как у семнадцатилетней сопли работают мозги… Браво мне…

- Ты тащишь меня в бар? В свой бар? – подскакивает она мячом с дивана, вмиг оказывается рядом, почти светится, подрагивает от нетерпения.

- Ага, - улыбаюсь. Не могу не улыбнуться. – Пойдем?

- А кот? - машет она рукой на диван.

- А он пока отдохнет от внимания, - усмехаюсь, прижимая мелкую к себе и снова мерцаю, гадая, как изменится «Безнадега» с появлением в ней Дашки.

Бар реагирует не так, как я того ожидаю: не смягчает углов, не прячет стыдливо трещины и скрипящие половицы, не кутается в тишину, он, наоборот, будто выставляет каждую свою часть напоказ. Это странно, но не настолько, чтобы я слишком долго концентрировался на происходящем.

Лебедеву немного качает в первые мгновения после перехода. Она несколько раз открывает и закрывает глаза, чуть встряхивает волосами и с любопытством оглядывается. Вертит головой по сторонам, скользит рукой по обивке кресла в моем кабинете, рассматривает хлам на полках, похожа на сыча.

Тишина затягивается, но я не тороплюсь ее нарушать, давая мелкой время, которое необходимо. Я уверен, что, даже несмотря на блоки, Лебедева чувствует «Безнадегу», в конце концов даже полностью нулевые люди чувствуют «Безнадегу», поэтому и не суются сюда.

Мелкая еще раз пробегает взглядом по полкам, на этот раз медленнее, задумчиво, а потом останавливается на мне:

- Так зачем ты меня сюда привел? – щурится с подозрением, оставляя в покое шар-оракул на столе, который поглаживала самыми кончиками тонких бледных пальцев. Дашка не красавица, но… магнитит. Надо будет как-нибудь поговорить с ней о пестиках и тычинках, ну и прочем…  

Я тяну губы в улыбке…

Дашка… такая Дашка.

…и вместо ответа снимаю трубку внутреннего телефона. Мы долго вчера говорили с Лебедевой на тему ее… знакомства с «сестрами», и сегодня с утра мне удалось сделать несколько звонков. Уверен, северная успела выпить все кофе в баре и протереть дыру тощей задницей в кресле.

- Босс?

- Скажи, чтобы поднималась, - бросаю, наблюдая, как разглаживаются морщины на высоком Дашкином лбу.

- Почему сегодня? – спрашивает мелкая.

- А почему нет? – пожимаю плечами. – Если не хочешь, я отошлю ведьму назад, - добавляю, роняя тело в кресло. «Безнадега» вздыхает сквозняком по ногам, чувствует еще не отпустившее меня напряжение. Отсутствие Лис не нравится не только мне.

- Не хочу, - осторожно качает Дашка головой, отходя к дивану. – Ты будешь тут?

- Да.

- Все время?

- Да.

- Не доверяешь ей? – вздергивает вверх тонкую бровь, скрещивает руки на груди.

- Не больше, чем всем остальным. Она – ведьма, Дашка, темная, и, поверь, в ней нет ни капли альтруизма, только здоровый расчет. Это не значит, что ты не сможешь на нее положиться в будущем, но это значит, что при любом раскладе ты должна быть сильнее и умнее. Заставишь ее себя уважать, и сможешь вертеть ей, как угодно.

- Как ты с этим живешь, Аарон? – качает Лебедева головой. – Со всем этим дерьмом, которое тебя окружает, со всеми этими иными, в этом месте? Я даже сейчас чувствую… - она не договаривает, просто взмахивает рукой. – Они ведь тянут из тебя силы, Аарон? Они запускают в тебя когти и клыки. Их боль, страхи, сумасшествие. Зачем…

А на лестнице я уже слышу шаги. Одни тяжелые и одни легкие: Вэл сам ведет ведьму.

- «Безнадегу» надо кормить, - чуть кривлю уголки губ, открывая ноут. Надеюсь, Гад успел скинуть мне материалы по делу Озеровой. Взгляд Дашки сверлит во мне дыру.

- Она будет жрать то, что ты ей дашь, Аарон, - говорит Лебедева отстраненно. – Это место будет защищать и прятать тех, на кого ты укажешь.

- Да, все так, - киваю рассеянно. Звук шагов на лестнице все четче, все ближе скрип ступенек.

- Знаешь… - Лебедева тянет это долбанное «знаешь» с такой интонацией, что я невольно поднимаю на нее взгляд, - мне казалось, что Ад… тот, в котором ты проторчал не одну сотню лет, создан, чтобы наказывать.

- К чему ты клонишь? – хмурюсь.

- Но ты выбрался, - чуть улыбается мелкая. – Тебе позволили его покинуть.

- Я не спрашивал, - огрызаюсь, сжимая руки в кулаки.

Но Дашка как будто не слышит моего рыка, улыбка на ее губах становится мягкой и понимающей, так медсестры улыбаются детишкам прежде, чем всадить в задницу иглу.

- Как считаешь, для чего ты вообще пал? Думаешь, что Ему просто было по кайфу тебя мучить?

- Дашка… - тяну предупреждающе, мне не нравятся ее слова. Они причиняют… боль, боль тащит за собой на привязи злость. Собака, которую пинают, рычит и кусается.

Лебедева снова меня игнорирует. 

- Полагаешь, если бы Он был против, у тебя бы получилось подняться?