— На территории этой страны прежде находились четыре ядерных объекта. Две базы межконтинентальных баллистических ракет располагались в Лиде и Мозыре и еще два объекта складского хранения стратегических наступательных вооружений в Колосово и Лесной в Минской области. После вывода войск и носителей ядерного оружия в Россию оставшиеся площадки должны были быть уничтожены или путем извлечения их из грунта, либо взрывом. Эти работы должны быть закончены до конца 2001 года, однако пока взорваны только три площадки, так как США прекратили финансирование этих работ, а уничтожение огромных бетонных плит полутораметровой толщины требует огромных средств.

— Выходит, мы допустили ошибку, прекратив финансирование этих работ?

— Да, мистер Президент. Своим отказом мы дали повод руководству Белоруссии обвинять США в срыве соглашения. Кроме того, они обсуждают инициативу Югославии о присоединении к Союзу Беларуси и России.

— Ева, ты считаешь, что это возможно?

— На сегодняшний день — нет. Но нельзя исключить и то, что после начала наших ударов по Югославии, эта идея может приобрести дополнительный мощный импульс.

— Я уверен, что Милошевич уже на третий-четвертый, максимум, пятый день поднимет вверх руки. Мы обрушим на головы югославов такие ракетно-бомбовые удары, что даже младенцев заставим вопить: «Милошевича — в отставку». Надо обязательно усилить и наши пропагандистские усилия по показу мировой общественности всех преступлений Милошевича и его клики. Суд в Гааге должен тоже пошевелиться, не зря же мы через своих партнеров подкармливаем его. Кстати, а где этот ученый из Белоруссии, который уводил сотни наших ракет от целей в Ираке?

— Я попрошу мистера Уолша и военную разведку выяснить.

— Нам нельзя допустить, чтобы он, этот, как его?

— Станилевич.

— Да, да, Станилевич. Не дай Бог, он начнет творить свои штучки в центре Европы.

— Хватит ли средств на проведение такой масштабной операции? — с сомнением в голосе произнесла Мискури.

— Да, средств понадобится немало. Мы уже вывели на новый уровень количественный состав наших сил. Я приказал направить в этот район еще группу кораблей во главе с одним-двумя авианосцами. Сегодня утром в район будущих боевых действий выдвинулись еще два — французский и британский авианосцы. Ко мне утром обратился главнокомандующий объединенными силами НАТО в Европе с просьбой направить в его распоряжение еще триста самолетов, прежде всего истребителей-бомбардировщиков, а также самолетов для ведения электронной войны и воздушных дозаправщиков.

Я приказал министру обороны и председателю комитета начальников штабов изучить эту просьбу и к вечеру подготовить предложение. Проследи за их исполнением.

— Да, мистер Президент. Но не много ли просит наш главнокомандующий в Европе?

— Я понимаю, ты имеешь в виду дополнительные расходы. Только численность самолетов достигнет тысячи единиц. Добавь к этому, что в Албанию мы направляем 24 ударных вертолета «Апачи» и другую технику. Мы финансируем участие американских добровольцев в количестве до полутора тысяч человек в конфликте на стороне косовских албанцев. Так что ты права, затраты наши огромные. Поэтому подготовьте вместе с Альбертом Кевиным запрос в конгресс о выделении дополнительного чрезвычайного финансирования для оплаты наших расходов в операции против Югославии в сумме трех-четырех миллиардов долларов. Пусть в конгрессе больше ломают голову над тем, как помогать нам, а не ковыряются в грязном белье Президента.

— Хорошо, мистер Президент. Я сегодня подготовлю необходимые материалы.

— Ну и прекрасно. Если не возражаешь, то сегодня поужинаем вдвоем?

— Как будет приказано, — Ева неожиданно весело улыбнулась и взяла под козырек. — Я — солдат, мистер Президент. Что прикажете — исполню, причем — с удовольствием.

И они оба весело расхохотались.

Сару охватил страх. Он не покидал ее днем, а, мокрый, липкий и болезненный, каждую ночь прогонял сон, залезал в душу, колол серд-це и холодил мозг. Она прекрасно понимала: сделай Сольдо одно неверное движение, один неосторожный шаг — и катастрофа неизбежна. Сколько сил надо было ей потратить, чтобы улыбаться радушным гостям, весело махать ручкой на митингах, раздавать тысячам жителей Северной Ирландии автографы, пожимать им руки! Она старалась быть непринужденной и радостной. В ее выступлениях сквозили уверенность и надежда на мир в обществе, а легкие нотки наставлений, иногда звучавшие в ее словах, еще раз подтверждали, что первая леди Америки искренне стремится помочь гражданам Северной Ирландии быстрее достичь мира и согласия. Зажигаясь от своих же слов, она иногда на какое-то время забывала о страхе и тревоге, которые удавалось загнать в дальний угол сердца. Но стоило ей остаться одной, как сразу же начиналась паника. Страх вклинивался, казалось, в каждую клеточку ее организма. Мысленно она молила Сольдо быть осторожным и сделать дело так, чтобы никто не мог подкопаться. Она молила его быстрее позвонить. И когда он наконец позвонил, то измученная леди бросила в трубку:

— Где же ты пропал, Джо?

— Ну, что ты, дорогая, нигде я не пропал. Прикажи, и я прилечу.

— Ну, рассказывай, как ты? Как дела? — нетерпеливо потребовала Сара.

— У меня все в порядке, так что можешь спокойно решать свои важные государственные дела, — весело ответил Сольдо. — Ты же сама знаешь, мне пришлось на время уезжать из Нью-Йорка. Съездил, разобрался, как говорится, без лишних слов и свидетелей и возвратился домой.

Сара понимала, что Джо не хочет лишнее болтать по телефону. Главное он уже сказал. По достоинству оценив осторожность темпераментного любовника, она не стала расспрашивать его и сказала:

— Спасибо тебе, Джо. Думаю, через неделю я возвращусь в Штаты и сразу же приеду в Нью-Йорк. У нас с тобой будет масса времени, чтобы наговориться, и масса дел, чтобы их решать.

— Да, да. Я и твои единомышленники ждем тебя. Предвыборная борьба начинает разворачиваться на всю катушку и требует, чтобы ты быстрее приезжала. Мне чертовски хочется тебя увидеть. Так что заканчивай свои дела и приезжай. Главное сделано, остальное — впереди.

Этот разговор состоялся утром, а через два часа помощница Сары Макоули — белокурая Роза — принесла свежие американские газеты. Оставшись одна, Сара развернула «Вашингтон таймс» — и руки ее задрожали. Она увидела фото, на котором был изображен лежащий у стола в луже крови Хаммер. Буквы запрыгали перед ее глазами, но она заставила себя прочитать все шесть газет, вернее, в шести газетах все статьи, посвященные этому убийству, а затем прошла в спальную комнату и упала на кровать.

«Господи, прости меня! Ты же сам видишь, что иного пути не было…»

Постепенно шок прошел, и Сара начала думать. Она заставила себя возвратиться в кабинет, сесть в кресло и обдумать ситуацию. Она прекрасно понимала, что намеки прессы на причастность ее и даже Джона к убийству — это вывод из логической цепочки событий, связанных с рассмотрением в суде взаимных исков Хаммера к ней и ее к Хаммеру. Никто никаких доказательств не приводил. «Нет, делать вид, что меня это не касается нельзя, — думала Сара, — даже ежу понятно, что я должна с гневом отвергнуть все эти намеки как грязные домыслы. Очевидно, надо поручить адвокатам заняться этим, чтобы даже тень сомнений, не то что подозрений, не пала на мою репутацию. Мои противники по выборам в сенат наверняка могут попытаться воспользоваться моментом».