– Ты хочешь осмотреть поместье? – спросил он, как только они позавтракали.

– Очень! – с радостью согласилась Уитни.

День выдался на редкость теплым и солнечным. Влюбленные рука об руку направились на прогулку по огромным паркам, любуясь ухоженными цветочными клумбами в виде геометрических фигур.

Садовники и их помощники, собиравшие хворост и листья и сжигавшие их на костре, почти не обратили внимания на молодых людей. Но когда какое-то замечание дамы заставило герцога громко рассмеяться и стиснуть ее в объятиях, работники обменялись понимающими взглядами, прежде чем вернуться к своим занятиям.

Уитни шла рядом с Клейтоном, пытаясь представить, как великолепно выглядят сады и парки весной, когда появятся листья и распустятся цветы, осыпающиеся на широкие аллеи и окутывающие белые железные скамьи ало-розовым покрывалом.

Они свернули и направились вдоль берега глубокого озера к беседке с изящными колоннами, выстроенной на небольшом возвышении. Пришлось обойти едва ли не все озеро, прежде чем они добрались до беседки. Уитни таяла от блаженства, ощущая крепкое пожатие теплой руки Клейтона. Какое счастье быть рядом с ним, не мучаясь тем, что их разделяют невидимые барьеры, знать, что так будет всегда!

Она взглянула на ярко-синее небо с белыми пушистыми облачками и решила, что сегодня лучший день в ее жизни.

Вид из беседки на озеро и окружающую местность был поистине великолепным. Уитни прислонилась к белой колонне, наслаждаясь чудесной панорамой. Она прекрасно понимала, что Клейтон привел ее сюда, потому что хотел скрыться от любопытных глаз, однако продолжала стоять на самом виду, намеренно оттягивая момент, когда они войдут внутрь и он обнимет ее…

Клейтон неожиданно вырос перед ней и оперся руками о колонну по обе стороны от Уитни. Взяв ее в плен и весело блестя глазами, он медленно наклонил голову.

– Будь по-твоему, – пробормотал он шутливо, – я не застенчив, так что мне совершенно все равно, где целовать тебя – там или здесь.

Когда он наконец отстранился, Уитни трясло от пробудившегося желания.

– Клейтон, – прошептала она, – я…

Но он перебил ее низким тихим голосом:

– Я люблю, когда ты зовешь меня по имени. Я так отчаянно хочу тогда обнять тебя, ощутить во рту твой сладостный язычок, ласкать твои груди и чувствовать, как соски гордо поднимаются и колют мою ладонь.

Уитни прерывисто вздохнула и опустила глаза, но не прежде, чем Клейтон заметил огоньки, сверкавшие в нефритовых глубинах, и легкий персиковый румянец, окрасивший нежные щеки. Он улыбнулся про себя. Она может бояться его ласк, но по-прежнему остается страстным, чувственным созданием. И скоро забудет о своих страхах.

Клейтон взглянул поверх ее плеча на беседку. Как бы он ни хотел вновь припасть губами к манящему рту Уитни, их непременно увидят. Раздраженный невозможностью уединиться, он обвел глазами горизонт и увидел на западе поросший лесом гребень. Там их никому и в голову не придет искать.

– Твои леса? – спросила Уитни, проследив за направлением его взгляда.

– Часть лесов, – улыбнулся Клейтон. – Оттуда открывается лучший вид во всей окрестности. Мы сейчас поскачем туда. – «Но не ради вида», – добавил он про себя и, повернувшись, тоже оперся о колонну, наслаждаясь идеальным профилем Уитни.

С этими локонами, стянутыми широкой бархатной лентой, она напоминала Клейтону маленькую девочку, которой пристало носить белые чулки и платьице с оборками и сидеть на качелях, пока мальчики спорят о том, кому выпадет честь их раскачивать. Но на этом сходство кончалось – не было ничего детского в соблазнительных изгибах изящной фигурки, обтянутой янтарной амазонкой.

Клейтон нехотя обратился мыслями к менее приятным вещам.

– Нам необходимо выяснить кое-что, и как можно скорее, чтобы похоронить и навеки забыть прошлое.

Уитни отвернула голову, но Клейтон негромко добавил:

– Думаю, тебе уже известно, о чем я хочу спросить.

Уитни не сомневалась, что он хочет получить объяснение ее поступку на банкете в день свадьбы Элизабет, и, глубоко вздохнув, кивнула.

– Понимаешь, когда мы увиделись в церкви, я считала, что все еще помолвлена с тобой, и не знала, что тебя пригласила Эмили. Я подумала, что ты пришел специально, чтобы увидеть меня…

Она в нескольких словах рассказала ему всю историю, не пытаясь скрыть боль и гнев, которые испытала, распечатав конверт. Клейтон слушал не перебивая и, дождавшись, пока она закончит, спросил:

– Что побудило тебя приехать сюда вчера, если ты так сильно меня возненавидела?

– Эмили заставила меня понять, как неверно я судила о тебе.

– Что, – встревоженно спросил Клейтон, – Эмили Арчибалд знает о нас?

– Все, – еле слышно призналась Уитни и, заметив, как поморщился Клейтон, нерешительно спросила: – А теперь могу я спросить у тебя кое-что?

– Все, что угодно, – торжественно поклялся Клейтон.

– Все, что в твоих силах и в пределах разумного? – пошутила Уитни.

– Все, что угодно, – твердо, хотя и с улыбкой повторил он.

– Почему ты так ужасно поступил со мной? Что заставило тебя подумать, будто я… я отдалась Полу?

Вновь охваченный презрением к себе, Клейтон коротко ответил.

– Но как ты мог поверить Маргарет, зная, что она всей душой ненавидит меня?

Уитни метнула на Клейтона осуждающий, полный боли взгляд, но, поняв, что лишь еще больше терзает его воспоминаниями о страшной ночи, поспешно поцеловала в губы.

– Это больше не имеет значения.

– Имеет! – резко возразил Клейтон. – Но я сделаю все, чтобы загладить свою вину. – И с улыбкой, смягчившей его словно высеченные из камня черты, предложил: – Давай посмотрим лучше, как ты сумеешь справиться с моей любимой кобылой. Мы поскачем к тому гребню.

Вид с вершины гребня действительно оказался впечатляющим. Пока Клейтон привязывал лошадей, Уитни стояла неподвижно, глядя на заросшие деревьями долины, пытаясь представить, как они будут выглядеть летом, покрытые зеленой листвой или переливающиеся золотисто-красными оттенками осени.

– Нам есть еще чем наслаждаться, кроме пейзажа, миледи, – хрипловато заметил Клейтон. – Подойди сюда, и я покажу тебе.

Уитни обернулась и увидела, что Клейтон сидит под деревом, опершись о ствол. В глазах его горело чувственное пламя, и озноб страха пробежал по спине девушки. Она так хотела оказаться в его объятиях, таять под жаркими поцелуями, но подозревала, что у Клейтона на уме не только это. Ведь она уже была в его постели, и он может посчитать, что совсем не обязательно дожидаться венчания.

Однако Уитни была уверена, что свадьба – необходимое и непременное условие их совместной жизни, и, кроме того, чувствовала, что вполне может обойтись без интимных отношений. Но к сожалению, придется довольствоваться лишь восьминедельной передышкой, после чего ей вновь придется исполнять мучительные, унижающие супружеские обязанности.