– Ничего не ясно! – вскинулась леди Энн. – Ты и понятия не имеешь, что Уитни невзлюбила его светлость с первого взгляда и постоянно с ним сражалась… И…

Лорд Джилберт повернулся к племяннице и устремил на нее строгий взгляд поверх очков:

– Так, оказывается, все дело в Уитни? – И, обращаясь к Клейтону, провозгласил: – Уитни необходим муж, который бы твердо удерживал поводья в собственных руках. Поэтому я с самого начала приветствовал ваш союз.

– Вот спасибо, дядя Эдвард! Не ожидала! – недовольно пробурчала Уитни.

– Ты сама знаешь, что это правда, дорогая, – заметил Эдвард. – Ах, Энн, в этом она так похожа на тебя!

– Ты слишком добр, Эдвард! – язвительно бросила тетя Энн.

Эдвард перевел взгляд с негодующего лица жены на мятежную физиономию Уитни, а потом на Клейтона, который рассматривал его, подняв брови в сардоническом изумлении. В конце концов он уставился на Стивена Уэстморленда, плечи которого тряслись в приступе беззвучного смеха. Только герцогиня была слишком хорошо воспитана, чтобы проявлять открыто хоть какие-то эмоции.

– Ну, – со вздохом пожаловался Эдвард герцогине, – вижу, что успел оскорбить всех. Удивительно, если учесть, что я всегда считался способным дипломатом.

Герцогиня наконец соизволила улыбнуться:

– Лично я ни в малейшей степени не оскорблена, лорд Джилберт. Я питаю определенную склонность к повесам. В конце концов, я была замужем за одним и… – она многозначительно взглянула на Стивена, – и вырастила двух.

Газетные объявления о помолвке герцога Клеймора с мисс Уитни Стоун произвели на лондонское общество эффект разорвавшейся бомбы, и Уитни неожиданно для себя оказалась в самом центре событий.

Приглашения на балы, рауты и вечера прибывали в дом Арчибалдов в устрашающих количествах. Подготовка к свадьбе и приемы, устраиваемые в честь обрученных, требовали столько времени, что Уитни каждый вечер валилась в постель, не чувствуя ног от усталости. В довершение всего ее терзало мучительное беспокойство, только усиливавшееся по мере того, как приближался день свадьбы и вместе с ним брачная ночь!

Она часто лежала без сна, стараясь внушить себе, что если другие женщины способны выполнять обязанности жены, то и она сможет. Кроме того, Уитни постоянно напоминала себе, что ужасная боль, пронизавшая ее в тот момент, когда Клейтон овладел ею, вовсе не продолжалась так уж долго. К тому же, и это самое главное, она обожает Клейтона, и если он желает делать это с ней, значит, придется вынести все пытки, лишь бы он был счастлив. Остается надеяться, что это будет повторяться не так часто… И все-таки при мысли о том, что знает не только день, но и час, когда придется вновь пережить этот кошмар, ее трясло.

Как-то в один из моментов философских размышлений Уитни даже решила, будто девственность именно потому и ценится, что, если невеста узнает, какое испытание ей предстоит в брачную ночь, вряд ли будет так счастливо улыбаться, идя к алтарю.

Когда до венчания осталась неделя, философские размышления окончательно покинули Уитни, уступив место непроходящему страху. В довершение ко всему по мере приближения дня свадьбы пыл Клейтона все возрастал, еще больше пугая девушку.

Она даже не могла смотреть на подвенечный наряд цвета слоновой кости, висевший в гардеробной, потому что он напоминал ей о кремовом атласном платье, которое Клейтон сорвал с нее в ту ночь. Конечно, она была не настолько глупа, чтобы опасаться того, что этот нежный, любящий человек, которого она боготворила, снова начнет срывать с нее одежду, но, с другой стороны, вряд ли Клейтон позволит ей долго оставаться в этом платье!

Она исподтишка наблюдала за Эмили. Всякий раз, когда Майкл спрашивал жену, не пора ли идти в спальню, Эмили, казалось, вовсе не протестовала и, несомненно, ничего не боялась. Как, впрочем, и тетя Энн. Выходит, что лишь она одна из всех женщин сжимается от боли, представляя, что происходит между мужем и женой?

Чем больше Уитни думала об этом, тем тверже приходила к чудовищному убеждению, что с ней что-то неладно… какой-то физический недостаток, и именно поэтому она так страдает.

Последние дни в истерзанном мозгу то и дело мелькали постыдные картины той страшной ночи, когда Клейтон намеренно унизительно ласкал ее руками и ртом. Воспоминания об испытанном позоре настолько преследовали Уитни, что она буквально превратилась в сплошной комок нервов.

За пять дней до свадьбы она была слишком измотана, чтобы посетить бал, который давал один из друзей Клейтона. На следующий день она послала жениху записку, в которой извинялась за то, что не сможет поехать на прием у Ратерфордов.

Клейтон, переехавший на время в городской дом, чтобы быть поближе к Уитни, с некоторым недоумением, слегка нахмурившись, прочел ее послание. Немного поразмыслив, он приказал подать экипаж и отправился прямо к Арчибалдам, где дворецкий сообщил, что мисс Стоун сейчас в голубом салоне, а лорда и леди Арчибалд нет дома.

Уитни взяла чистый листок бумаги, окунула перо в чернильницу и приступила к тяжкой обязанности – необходимо было выразить благодарность бесчисленным друзьям и знакомым, приславшим свадебные подарки, прибывавшие все эти недели бесконечным потоком.

Клейтон остановился в дверях салона, вглядываясь в Уитни. Она сидела за бюро, низко наклонив голову: темно-рыжие волосы собраны в массу густых локонов, перевитых узкими зелеными лентами, безупречный профиль вырисовывается на фоне окна.

Яркое солнце падает на трогательно-прекрасную фигурку. Клейтон подумал, что она никогда еще не выглядела такой хрупкой и прелестной, почти неземной.

– Проблемы? – осведомился он наконец, закрывая за собой дверь. Подойдя к Уитни, он осторожно, но решительно взял ее за руки, поднял и повел к дивану. – Юная леди, вы, кажется, намереваетесь считать меня сторонним наблюдателем во всех этих приготовлениях и вспомните о моем существовании, лишь когда направитесь к алтарю?

Уитни прижалась к нему и виновато улыбнулась.

– Прости за то, что не смогла поехать к Ратерфордам, – выговорила она с таким страдальческим видом, что Клейтон немедленно пожалел о своем мягком упреке. – Просто я так занята последнее время, что порой мне кажется, словно все это происходит не со мной. – И, уютно устроившись у него на плече, добавила: – Я ужасно скучала по тебе вчера вечером… ты хорошо провел время на балу?

Клейтон нежно приподнял пальцем ее подбородок.

– Только не в твое отсутствие, – пробормотал он, прильнув губами к ее рту. – А теперь покажи, как ты соскучилась по мне…

И в следующее мгновение усталость и напряжение растаяли в пламени страстного поцелуя Клейтона. Охваченная чувственным опьянением, Уитни лишь смутно сознавала, что он неумолимо притягивает ее к себе и укладывает рядом на диван, но Клейтон не прекращал поцелуя, сплетаясь своим языком с ее в сладострастном танце, и все остальное казалось не имеющим значения.