У самых ступенек, на коленях стоит чужак, и губы его растянуты, рот открыт, он скалится угрожающе, вдыхает.

- Я отдаю свое право Конарду Макклину, - произносит человек. Произносит слова, которые мне непонятны. Которые не проникают в сознание, потому что зверь сейчас владеет им, потому что волк не понимает слов, только интонацию.

И я карабкаюсь к поверхности, стараясь загнать животное назад, снова посадить его на цепь. Цепляюсь за эти отзвуки слов, как за нить. Но слышу рык альфы, и в следующий миг меня сметает, голова ударяется о ступеньку, какой-то глухой, трескучий звук.

Ничего не видно, и встать не получается.

Темнота рассеивается через миг. Передо мной волк. Чужак. Сильный, молодой чужак. Его шерсть черна, как деготь, глаза горят зеленым ледяным пламенем.

Он склоняется надо мной. Взмах лапой и тяжелый удар по морде, голова снова ударяется о ступеньку, зубы впиваются в ногу, слышится хруст кости.

Все.

Встать я уже не смогу.

Я проиграл…

И вой рвется из глотки наружу. Яростный дикий вой. И с этим воем уходит зверь. Боль на миг пронзает тело, снова перед глазами темнота, только звуки собственного ломающегося позвоночника.

Макклин – сука.

Он все еще стоит передо мной, тоже уже человек, и просто смотрит. Не издевательски, не надменно, не сочувствующе.  С пониманием. С убогим, мать его, пониманием. С выбешивающим пониманием. Спокойно.

- Ублюдок!

- Я сказал, что не буду принимать участия в круге. Я пообещал вчера Кристин, - спокойно пожал мужик плечами. – Она слишком беспокоилась за тебя, за «друга», - скривился Конард. – А я свои обещания держу. Передать право участника может любой оборотень, щенок. Это по правилам, ты же так их любишь, - звучит как издевательство, и, по сути, именно им и является. А я даже ответить не могу, потому что этот урод прав. И это бесит больше всего!

К ублюдку подходит тот… чужак, в руках он держит рубашку и пиджак. И хоть кровь и струится по его боку и шее, волк стоит ровно, дышит спокойно. Удивительно быстро регенерирует.

- Макклин… - рычу, пытаясь подняться. На теле раны. Хлещет кровь из бока, почти ручьем, порвано горло, саднит затылок, рука сломана.

- Ты проиграл. Хватит!

И он отворачивается, чтобы уйти, чтобы забрать Крис. И я скалюсь ему вслед в бешенстве. Не могу не скалиться, это единственное, что сейчас остается. Инстинкты все еще в голове, вкус и запах прилипли к языку. Дерут, выворачивают, заставляют двигаться, подняться на ноги. Я хватаюсь рукой за перила и все-таки подтягиваю тело вверх. И в этот момент дверь в дом открывается.

Запах бьет в голову с новой силой, заставляя рот наполнится слюной.

Эмили…

Из двери показалась раскрасневшаяся, еле держащаяся на ногах Эмили. Она опиралась на руку мамы, и казалось, что почти никого не видела перед собой. Майка была разодрана в нескольких местах, свисали обрывки ткани, глубокие царапины на коже. Глаза затуманенные, взгляд почти стеклянный, из левого уголка губ снова стекала струйка крови. Девушка подставила пылающее лицо ветру, сделала несколько глубоких вдохов, а потом все же открыла глаза, теперь осмысленно осмотрев пространство перед собой.

Потемневший взгляд задержался на несколько секунд на мне, будто споткнулся, словно ощупал все тело, задерживаясь на ранах и потеках крови. Горькая усмешка искривила губы и исказила черты, сжались в кулаки руки. На миг волчица снова закрыла глаза, а потом оглядела всех еще раз и удивленно вздернула брови, глядя на Макклина и волка из совета.

- Проф?

- Я приехал за тобой, - улыбка урода на этот раз была искренней, но слишком довольной, самоуверенной. Он всем своим видом словно говорил, что знал, что так и будет. Волк развел руки в стороны. – Иди сюда, принцесса.

И… И Бартон, мать ее, шагнула. Прошла мимо, даже головы не повернув, освободилась от руки мамы и просто сделала шаг. Потом еще один и еще. И чем ближе она была к уроду, тем быстрее и увереннее шла. Рычали вокруг другие выбывшие волки, раненные, но в сознании, скрипел зубами отец, только Эмили ничего этого не замечала.

Бартон уткнулась в грудь мужика. Вдохнула пару раз, обхватила его за талию, и огромные лапищи сжались в ответ на хрупкой, слишком маленькой женской спине, пачкая остатки футболки в крови.

- До чего ты себя довела? – сокрушенно покачал мужик головой, зло глядя на меня.

- Я не знала, что ты в совете…

- Как видишь, - он погладил девушку по голове, коснулся макушки губами, заставив меня почти взреветь, а потом вдруг нахмурился и замер на миг, отстранил волчицу немного от себя. – Эм, крошка, ты уверена?

Девушка молчала. Молчала долго, что-то высматривая в глазах оборотня, и была напряжена, натянута, как струна.

Но уже через миг повернулась в руках ублюдка, прислонилась спиной к огромной груди, оглядела всех еще раз. Напряженных, злых, рычащих. Слишком взбешенных, готовящихся снова атаковать, несмотря на раны и увечья, несмотря на боль.

Зверь внутри меня сходил с ума.

Я смотрел на холодно скалящегося Макклина, на здоровяка из совета и Эмили, которую он обнимал за плечи, которую думал, что имел право обнимать, и бесился. Ярость… Дикая, сжигающая изнутри ярость, чистая и яркая, почти ослепляющая рвала мышцы, заполняла собой вены, гудела в ушах.

- Отойди от нее, - проревел я.

- С какой это радости? – вздернул брови «проф». – Эмили Бартон подала заявление в академию при совете, академия заявление рассмотрела. Постановлением академии совета от двенадцатого июля Эмили Бартон считается студенткой академии и на весь период обучения совет и академия несут за нее ответственность.

- Эмили, - проговорил отец, - иди сюда!

- Нет, - она еще раз осмотрелась вокруг, словно стараясь убедить себя в чем-то, остановила свой взгляд на мне, глядя прямо в глаза. Холодно, почти презрительно, едва-едва кривились уголки губ. – Иди, Конрад Макклин, забирай свою награду, - обратилась она к волку. И тот, поклонившись шутливо, взбежал по ступенькам.  

- Эмили, - прорычал я.

- У нас был уговор, Джефферсон. Ты опять нарушил слово. Ты был в круге, дрался. И проиграл, - Бартон скривилась и повернулась к отцу. – Вы проиграли, Аллен. Мне жаль, но остаться я не могу. Мне очень жаль, - голос звучал слабо, рваный шепот, тело дрожало.

- Эмили! – прорычал я.

Но она уже отвернулась, почти падая в руки Дилана. Оборотень подхватил девушку и зашагал в сторону леса.

- Мы останемся, пока Эмили не придет в себя, - бросил здоровяк через плечо.

Мое рычание неслось им вслед.

Конард Макклин

Успел.