Подтверждение того, что практически ни один Беркана не умирал от старости. Девять из десяти представителей этого рода погибали в молодости, были убиты в бою, умирали от болезней, становились жертвой нелепых случайностей, отравлений или, как все женщины, истекали кровью при родах. На данный момент лишь два представителя этого рода были старше сорока лет – Робер Беркана и его троюродный кузен Май Беркана. Ну, и еще одна из их кузин, которая предпочла удалиться от мира в монастырь Лады. Но Робер Беркана, отец Яго, истинным, по крови, Берканой отнюдь не был.

- Им, - я мотнул головой в сторону дверей, за которыми шла жизнь дворца, - глубоко наплевать, истинный ты Беркана или нет. Ты – {Беркана.} И этим все сказано. Благодари за это Яго!

Родольф не был глупцом. Он все понял и замолчал. А я с тоской подумал, что ничем не могу помочь этому юноше. Даже дать ему свою фамилию и тем самым прикрыть от возможного гнева народа. То, что он по матери принадлежал к тому же семейству, что и королева Либуша, мать Августы и Мирабеллы, в случае чего обеспечивало ему лишь защиту от самосуда. Как родственник королевы, он мог рассчитывать на королевское милосердие. Но как родственник Яго рисковал своей жизнью. Ох, ну и запутано все. Мне бы хотя бы один спокойный час, чтобы я мог во всем разобраться!

- Королева… вас просит…немедленно…

Запыхавшийся придворный – рыльце, видать, впрямь в пушку, раз лично бегал с поручением, желая выслужиться! – замер в дверях.

- Мы идем.

В зале совета у длинного стола уже собралось несколько человек. Канцлер Протова переминался с ноги на ногу, посматривая на остальных советников. Верховный жрец Свентовида сидел, не обращая внимания на этикет. Остальные тоже понемногу придвигались к своим креслам.

Королева Августа вошла практически одновременно с нами, опередив чуть-чуть – ровно настолько, чтобы все поспешили ее приветствовать и не заметили нашего появления. Зато я ощутил, как напрягся Родольф, заметив за спиной молодой женщины ее сестру. Принцесса Мирабелла шла, опустив голову, была бледна и старалась держаться как можно незаметнее.

- Господари, - кивнув в ответ на приветствия, начала королева, - до нас дошли слухи… печальные слухи о Гнезновском воеводстве. Господарь Протова, заготовьте письмо для графа Маса. Мы выражаем соболезнования в связи с трагической гибелью его сына, наместника Гнезнинского, Вайвора Маса. Пра, - это относилось к жрецу Свентовида, - необходимо обратиться к богам за помощью и… испросить у них совета и благословения…

Тот молча, торжественно кивнул:

- Мы… говорили с богами.

- И что же они сказали? – за вежливым тоном королевы скрывалось нетерпение и страх.

- Боги сказали свое слово, - медленно произнес жрец. – Это проклятье. Свершившееся пророчество. Настанет час и придет тот, кто давно был ожидаем. Нарушено равновесие миров. Настают черные времена.

- Что же нам делать?

- Смириться. И ждать своей участи.

Со всех сторон послышались изумленные голоса.

- Смириться?

- Да. Гнев божий пал на мир. Так говорят боги. Двадцать лет назад нарушилось мировое равновесие, - жрец повысил голос, но продолжал сидеть, снизу вверх глядя на собравшихся. – Уже тогда упреждали нас боги. И мы ждали. Ждали знамений. И знамения были явлены.

Я молчал, стиснув зубы. Да, знамения. Да, боги упреждали.

…двадцать лет назад. Зима. Долгая, тяжелая зима с морозами и обильными снегопадами. В ту зиму, хотя многие этого уже не помнят, слишком многие умерли от холода – снега буквально засыпали дома до крыш и не все люди могли откопаться, так и замерзнув и задохнувшись в домах. Вымирали целые деревни, их находили по весне, когда стаял снег. Умирали и в городах – слишком дорогими стали дрова, за ними стало слишком далеко и долго ездить. Дровосеки отказывались отправляться в леса – мороз и буран легко могли застигнуть их в чаще, а осмелевшие с голодухи волки довершали дело. Доходило до того, что на дрова рубили в садах яблони, валили старые деревья в городских парках, а порой и на кладбище и в священных рощах стучали топоры. Разбирали на дрова клети и ветхие избы. Конечно, страдал в основном простой люд, и поздней весной, когда снег все-таки растаял, местами остались нетронутыми поля – некому было сеять хлеб. А тот, что был посеян, вымок, ибо за снежной зимой пришло холодное дождливое лето.

До меня это доходило с трудом – за монастырскими стенами плохо слышен плач голодных детей. Лишь по нескольким скупым письмам Анджелина Маса да донесениям летописцев и можно было судить, что было в тот год.

В год, последовавший сразу за рождением моего сына. Сына, который ныне, выросший, пришел в мир. И которого хотели остановить уже тогда.

Черный всадник.

Боги послали Охотника Ратегаста за богиней, осмелившейся нарушить вековечный закон. Смерть не может даровать жизнь. Ей не дано было стать матерью, но богиня полюбила смертного – и родила ребенка. Ребенка, который самим своим существованием нарушает равновесие мира.

Нам удалось скрыть младенца в глуши. Ящер, владыка подземного мира, принял его под свое покровительство. Но дети вырастают. И вместе с ними вырастают проблемы.

Первосвященник Свентовида говорил. Я сидел и молчал.

Глава 18

ГЛАВА 18.

- Что тут происходит?

Говоривший запнулся на полуслове. Обернулся.

В зал заседаний ворвалась Ханна Данская. Глаза вдовствующей королевы метали молнии, она тяжело дышала, ее вдовий плат сбился набок, словно ей пришлось бежать, сломя голову, но, признаться, мне было радостно ее видеть. Появление этой женщины отвлекало от тягостных мыслей.

- Королевский совет, - холодно ответила Августа.

- Вот как? – Ханна Данская остановилась на пороге, обводя всех тяжелым взглядом. – Собирается совет, а меня даже не поставили в известность! Почему я узнаю обо всем последняя?

- Потому, матушка, что это не ваше дело, - холодно ответила королева Августа. Не забывайте, что срок вашего траура еще не истек. И вам вовсе запрещено покидать покои.

- Глупости! Сейчас не то время! Я – королева…

- … бывшая.

Бывших королев не бывает! – гордо вздернула подбородок та. – Тем более, если королева – мать наследника престола!

Я заметил, как дернулось лицо старшей дочери короля Болекрута. Она тоже готовилась стать матерью.