– У вас необычный вкус к искусству, мисс Доббс, – заметил Макфарлейн.

– Акварель мне подарили, а гобелен я соткала сама, он совсем простой, я не мастерица.

– Но определенно художник.

– Нет, что вы. – Помолчав, Мейси решительно произнесла: – Послушайте, я сегодня практически ничего не ела и умираю с голода. У меня есть приготовленный суп, хлеб и сыр. Поужинаете со мной?

Макфарлейн посмотрел на нее и покраснел.

– Да, спасибо, я тоже слегка проголодался.

– Отлично. В буфете есть бутылка хереса и бокалы. Будьте добры, налейте нам обоим вина, только мне совсем немного. Хочу сразу предупредить – более крепких напитков нет, виски можете даже не искать.

– Херес прекрасно подойдет.

Мейси вышла на кухню и оперлась руками о плиту. Что она творит, зачем пригласила детектива на ужин? Что он о ней подумает? И он, и все остальные? На плите стояла кастрюлька с супом, приготовленным со вчерашнего вечера. Мейси разожгла плиту и поставила кастрюлю на самую большую конфорку, затем поднесла спичку к газовым рожкам в духовке. Взяла из кухонного шкафа кусок сыра и деревенский каравай, положила сыр на деревянную доску, а хлеб сунула в духовку. Каравай был не первой свежести, и Мейси надеялась, что в подогретом виде он станет мягче. Из ящика буфета она достала ножи и ложки, из другого – скатерть и салфетки и накрыла стол на двоих.

– Мисс Доббс, ваш херес. – Макфарлейн протянул ей бокал.

– Спасибо, старший суперинтендант. – Она взяла бокал и провозгласила тост: – С наступающим Новым годом.

– Да, он наступит уже совсем скоро. За новый, 1932 год!

– Садитесь поближе к огню. Суп скоро разогреется, он из бычьих хвостов с морковью, картофелем и луком.

Мейси вернулась на кухню, достала две большие суповые тарелки, сняла пробу с блюда и разлила суп по тарелкам. Поместила душистый теплый каравай рядом с сыром на доску, подала вместе с супом на стол, затем вновь сбегала на кухню, открыла заднюю дверь и достала из ведерка с крышкой фарфоровую масленку. Помимо масла, в ведре хранилось полбутылки молока.

Когда Мейси пригласила гостя к столу, Макфарлейн вновь с улыбкой поблагодарил ее.

– Мисс Доббс, вы очень любезны.

Мейси кивнула:

– Угощайтесь, пока не остыло.

Несколько минут они молча поглощали пищу, потом детектив отложил ложку и признался:

– Давненько я не пробовал домашней еды.

– Так заняты?

– По большей части да.

Утолив голод, Мейси продолжила беседу:

– Вы хотели знать, зачем я звонила.

– Собственно, потому я и пришел. – Макфарлейн зачерпнул еще супа.

Мейси вспомнила комментарии Билли. Может быть, это лишь повод для визита? Безусловно, Макфарлейн стремился поскорее закончить расследование, поэтому захотел выяснить причину звонка Мейси и решил дождаться ее возле дома, хотя мог бы прийти и в контору. Впрочем, от Скотленд-Ярда до Пимлико ближе, и вполне логично, что он явился сюда.

– Не знаю, к чему приведет эта ниточка, однако я решила не отбрасывать сегодняшний рассказ Кэтрин Джонс о человеке, который приходил на их собрания.

– Мисс Доббс, вокруг пропагандистов сумасшедшие вьются десятками. Стадный инстинкт. Я не раз сталкивался с этим, а сегодня вы сами слышали, как о том же говорил Колм Дарби. Молодые и старые, они не испытывают тех невзгод, что преследуют других, но все равно чувствуют себя отрезанными от общества, поэтому в рядах политических объединений находят своего рода семью, а «семья» охотно использует их в своих целях. Только что этот дурачок был несчастным, одиноким и непонятым, и вот он уже среди людей, которые посчитали его своим. Вы еще моргнуть не успели, а он уже натворил всяких дел. Тип, которого описала Кэтрин Джонс, такой же: немного не в себе, отверженный миром. Он пытается прибиться к тому или иному берегу, но его отталкивают, и он вновь оказывается один. Допускаю, он может быть нашим отравителем, однако гораздо вероятнее, что хитрая малышка Кэтрин просто старается заслужить милость, чтобы на суде ей вынесли более мягкий приговор. Старый трюк.

– Я все равно должна довести эту версию до конца.

– Как угодно. – Макфарлейн взял хлебный нож и отрезал два толстых ломтя хрустящего каравая. Один ломоть он подтолкнул ножом с доски на тарелку Мейси.

– Спасибо. – Она намазала хлеб маслом, положила сверху кусочек сыра и продолжила: – Очевидно, он называет себя подкидышем. Слово немного старомодное, поэтому привлекло мое внимание. Я вспомнила «Приют для подкидышей», тот, что Томас Корам основал еще в 1700-х годах. Четыре-пять лет назад приют перевели из Лондона в Редхилл. Завтра я поеду туда и попробую получить доступ к архивным записям. Среди персонала осталось несколько работников, прослуживших в приюте более тридцати лет. – Мейси сделала паузу. – Конечно, это выстрел наудачу, но если предположить, что преступнику от тридцати до сорока лет, я попытаюсь определить, в какой период он мог там находиться. Ну и если его действительно зовут Оливер, это сужает круг поисков.

– А если ничего не удастся выяснить? – не поднимая глаз от тарелки, спросил Макфарлейн, который при помощи хлебной корочки вымакивал остатки супа.

– Я попросила мистера Била составить перечень других сиротских приютов, например, «домов Барнардо», – сказала Мейси, глядя, как Макфарлейн доедает. – Добавки?

Он расплылся в улыбке:

– Очень вкусный суп. С удовольствием съем еще, если что-то осталось.

Мейси унесла его тарелку на кухню и вернулась со второй порцией.

– Я разговаривала с доктором из той лечебницы, в которой раньше работала медсестрой, я вам про него рассказывала. Он специализируется на неврозах военного времени, а в войну также изучал влияние на психику химического оружия – отравляющих газов, веществ нервно-паралитического воздействия и так далее, проводил лабораторные испытания.

– И что же он сказал?

– На удивление мало. В настоящее время он пишет книгу – возможно, этим объясняется его нежелание распространяться. Однако поначалу он оказался весьма полезен: сообщил важную информацию, которая помогла мне в общих чертах составить образ автора писем.

– Ах да, образ.

– Знаю, вы считаете, что я впустую трачу время.

– Мы все тратим время, мисс Доббс. Когда направление неизвестно, поневоле начинаешь бегать кругами, околачивая кусты – вдруг да и выскочит какая дрянь. Я предпочитаю метод «просеивания». Перетряхни все самые отвратительные случаи, с которыми ты сталкивался, и прикинь, на кого это больше всего похоже.

Слова Макфарлейна гулко отозвались в комнате, после чего воцарилась тишина. Он опять взялся за ложку, а Мейси смотрела на него и размышляла, до какой степени стоит ему доверять и поделиться ли интуитивным ощущением, что завтрашний визит в больницу принесет плоды. Ее преследовало щекочущее чувство близости к разгадке: завтра тоненький ручеек информации приведет ее к потоку, а поток вольется в широкую реку. Уверенность в этом не оставляла Мейси. Она отставила тарелку в сторону.