– Доктор только что прибыл на обход, боюсь, у него совсем нет времени. Он все утро провел в больнице Королевы Елизаветы и сейчас очень занят. – Привратник просмотрел перечень сотрудников, затем сверился с расписанием обходов, которое висело на стене за стойкой.

– Да-да, понимаю, и все же когда я могла бы с ним встретиться?

Привратник достал из жилетного кармана часы на цепочке, нахмурился, провел пальцем по строчке расписания напротив фамилии Лоуренс.

– Не раньше двух часов.

– Вы позволите подождать здесь?

– Как угодно, мадам, но вам придется дожидаться с час или даже больше.

– Благодарю, мистер…

– Краучер.

– Мистер Краучер. Если не возражаете, я посижу здесь. Будьте любезны, сообщите, когда доктор освободится.

Мужчина выпрямился и снова поглядел на карманные часы, затем на настенные над кушеткой, где теперь сидела Мейси. Поджав губы, он дернул плечами.

– Что ж, пеняйте на себя, если просидите тут весь день.

Мейси достала из сумочки блокнот и улыбнулась.

– Не волнуйтесь, меня это не пугает.

Привратник, плотный и приземистый мужчина, отличался четкостью манер. Несмотря на полноту, двигался он уверенно и не суетился, однако дважды проверял все, что делал, и когда раскладывал почту по ячейкам в соответствии с отделениями больницы, и когда отдавал распоряжения другим работникам. Он по два раза повторял каждую фразу, проверял каждое свое действие, после чего проводил руками по волосам, приглаживая их. Привычка давняя, догадалась Мейси, заметив, что волос осталось не так много. Сколько ему лет? Наверное, около сорока.

Продолжая писать в блокноте, Мейси обратила внимание, что на исходе часа Краучер куда-то позвонил и осведомился, не вернулся ли к себе доктор Лоуренс. Еще через полчаса раздался резкий телефонный звонок. Краучер ответил после первого же сигнала, а затем подозвал к стойке Мейси, скрючив палец.

– Доктор Лоуренс у себя в кабинете и готов вас принять. – Он извлек из кармана цепь с кольцом, на котором висела большая связка ключей всевозможных размеров. – Я должен вас сопроводить.

– О, разумеется. Видите ли, я работала вместе с доктором Лоуренсом. Много лет назад, когда служила медсестрой.

Глаза привратника расширились от удивления, однако он лишь сухо произнес:

– Тогда вы должны представлять, как сильно он занят.

– Спасибо, Краучер, – сказал Энтони Лоуренс, когда Мейси вошла в кабинет. – Я позову вас, когда мы с мисс Доббс закончим беседу. – Он повернулся к Мейси, жестом указал на стул для посетителей и уселся за свой стол. – Мисс Доббс, не ожидал вновь увидеть вас так скоро.

– Благодарю, что уделили мне время, доктор Лоуренс.

– Чем могу быть полезен?

– Если не ошибаюсь, вы когда-то работали в Малберри-Пойнт, правительственной военно-испытательной лаборатории в Беркшире?

Лоуренс передернул плечами, совсем как Краучер.

– Это было довольно давно, сразу после войны. И весьма недолго.

– В вашу задачу входили наблюдение за психологической стороной экспериментов и оценка влияния подобной деятельности на сотрудников лаборатории, верно?

– Откуда вам это известно?

– Недавно я встречалась с Элсбет Мастерс – правда, по другому вопросу, – и она упомянула, что вы работали вместе.

– Ясно. Как я уже сказал, с тех пор много воды утекло.

– Доктор Лоуренс, разрешите задать несколько вопросов о вашей работе в Малберри-Пойнт?

Энтони Лоуренс положил обе ладони на стопку бумаг и подровнял ее. Сдвинул стопку в сторону, затем придвинул к себе и вновь от себя.

– Все, что происходило в Малберри-Пойнт, находилось под грифом строжайшей секретности. Не понимаю, о чем думает доктор Мастерс, звоня об этом на каждом углу.

– Полагаю, она рассчитывала, что я не стану разглашать информацию.

Лоуренс принялся раскладывать на столе ручки и карандаши – сперва по размеру от меньших к большим, потом наоборот, затем выложил их по цветам. Мейси, уже знакомая с этой его привычкой, молча наблюдала, ожидая ответа.

– Насколько я понимаю, вам известен характер работы в Малберри-Пойнт, поэтому не будет большого вреда, если я расскажу еще немного, – вздохнул доктор. – Эксперименты, которые проводятся в лабораториях, требуют наблюдения как за физиологической, так и за психической реакцией на воздействие тех или иных веществ. Лишь малую часть этих экспериментов можно ставить на мышах, птицах и собаках – а общественность, судя по всему, больше волнует благополучие животных, нежели людей, – поэтому в интересах страны часть сотрудников и подсобного персонала лаборатории добровольно вызывались на роль подопытных кроликов.

– Дело опасное?

– Да, в определенной степени риск существовал.

– Людям сообщали о возможных последствиях?

Лоуренс вновь начал перекладывать канцелярские принадлежности.

– Мисс Доббс, напомните, к чему вы задаете эти вопросы? – Он коротко хмыкнул. – Мои воспоминания о способной медсестре, какой вы были раньше, несколько расходятся с образом женщины, которая сейчас меня расспрашивает.

Мейси пропустила замечание мимо ушей.

– Исследованию подвергалось химическое оружие, использованное против наших соотечественников, или собственные разработки британских ученых?

– Одно без другого невозможно, – откровенно ответил доктор Лоуренс и продолжил так, словно объяснял азы несмышленому ребенку: – Важно быть на шаг впереди противника. Как я уже говорил, моя задача заключалась в изучении реакции человеческой психики на незримое воздействие, атаку, которую нельзя увидеть, а можно лишь ощутить.

– Ясно.

– Это все? – Лоуренс отодвинул стул, как бы собираясь встать из-за стола.

– Думаю, все, хотя, постойте… Есть еще кое-что. – Мейси подхватила портфель и встала, глядя в глаза Лоуренсу. – Вы когда-нибудь сводили личное знакомство с мужчинами или женщинами, работавшими в Малберри-Пойнт?

Доктор покачал головой и бросил взгляд на часы.

– Нет. Моя работа – знакомиться с болезнями пациентов. – Он вытянул руку в сторону двери. – Идемте? Краучер, наверное, ждет в коридоре. Он проводит вас к выходу.

– То есть среди ваших знакомых не было человека по имени Оливер?

– Боже правый, нет, конечно. Никаких имен, никакого общения, только номера. По большому счету, я вообще не знаю ни одного Оливера, пожалуй, за исключением Оливера Твиста. – Доктор Лоуренс распахнул дверь и окликнул Краучера, который немедленно явился на зов.

Мейси явно видела, что и Энтони Лоуренс, и привратник, мистер Краучер, были рады поскорее отделаться от нее. Первому не пришлись по нраву ее вопросы, а второй охотно не пускал бы вообще никого в холл больницы, где чувствовал себя полноправным хозяином. Мейси знала наверняка: Лоуренс что-то скрывает. С другой стороны, может быть, холодный прием, оказанный ей, связан с профессиональной гордостью доктора? Может быть, он не привык, чтобы его слова подвергались сомнению, да еще бывшей медсестрой? Ее вопросы наводили на мысль о недоверии, тогда как врачи, вынося диагноз, считают свое слово истиной в последней инстанции – Мейси знала это по опыту.