– Ушел, княгиня. Дружина собралась еще на рассвете. Но, кажется, они уехали обозревать…Не на охоту…– засомневалась Рада. – Говорили про Ладожский путь и еще про что-то…

– Это все неважно, – губы Дивы сложились в довольную улыбку. – Главное, что их не будет до послезавтра…

– До послезавтра, – подтвердила Рада.

– В таком случае…Найди мне приказчика, – Дива открыла ларец и одно за другим натянула кольца на персты. Это было необходимое действо при встрече с кем-либо. Люди должны не только знать, что перед ними сама княгиня. Но так же видеть это и даже ощущать.

Рада перестала смахивать крошки со стола и уставила чуть удивленный взгляд на княгиню.

– Приказчика, – повторила Дива. – И поскорее. Времени мало у нас.

Дверь за Радой затворилась. А Дива погрузилась в думы о грядущем, попутно силясь причесать волосы, которые совсем спутались во время ночного сна.

Итак, стало быть, громкое пирование. Да, для значительной новости нужен значительный праздник. А в самый разгар веселья, под очередную здравицу за княгиню, она сама, Дива, скромно опустив очи и едва улыбнувшись, молвит, что в ее чреве сын княжеский. Без лишних слов, просто, но громко, чтобы непременно слышали все! Пожалуй, в обычное время это оказалось бы не совсем уместно – делиться такой важной новостью во всеуслышание. Но сейчас положение особенное…

Разумеется, пир необходим не столько для того, чтоб веселиться, сколько для того, чтоб всенародно объявить о наследнике. Это очень важный момент, судьба которого зависит от восприятия князя. Она, Дива, практически ничего не знает об этом непредсказуемом чужаке. И ей трудно предвидеть, как он отнесется к ее новости. Есть вероятность, что он, к примеру, не захочет наследника от нелюбимой жены. Или не пожелает, чтобы внук Гостомысла стал его преемником. Или, вообще, заявит, что она сама – ему вовсе не жена! Или, что хуже всего, выяснится, что у него уже есть законные наследники всего награбленного добра, и они где-нибудь во Фризии вместе с их матушкой! Или матушками! Все может быть. Для этого и нужно празднество. Князь в какой-то степени будет застигнут врасплох. Если новость окажется уже объявлена – не отменять же все потом! Ему придется признать сына Новгорода своим наследником. По крайней мере, на этих землях. А для Дивы только это и главное: не упустить свой Новгород.

****

Прошел всего день со дня отъезда Рёрика. А в княжеских хоромах, несмотря на трескучие морозы, стояла уже несусветная суета. Челядь носилась с распоряжениями княгини, натыкаясь друг на друга, охрану и просто посетителей. Было забито девять быков, заколото четырнадцать поросят, зарезано сто семьдесят шесть кур, восемнадцать уток и столько же гусей. Избы старательно убирались и украшались. Возле печей громоздились горы дров. Самые задорные скоморохи и потешники уже явились вместе с гуслярами и певцами, готовые развлечь народ.

– Каков наш праздник выходит, благодарение берегиням! – Дива довольно потерла подбородок, заглянув в пиршественные избы, где как раз протирали столы и двигали тяжелые лавки.

– На славу выходит, – согласился приказчик.

– А стряпать пусть уже сегодня начинают, – решила Дива. – За день не управятся…Вот все думаю, Делян, а не маловато ли у нас с тобой угощений получается…

– Да куда уж больше, княгиня? – изумился приказчик. – И так уж кучу скотины зарубили.

– Ну так уж кучу, – отмахнулась Дива. – Нет, это дело я говорю, Делян. Надо еще мяса. Мужи его любят. Так что еще гусей и поросей…Пойди, распорядись. А то ведь не поспеют....

Когда приказчик скрылся из виду, лоб Дивы пересекла линия сомнений. А и правда…Не слишком ли пышное празднество получается…С другой стороны, когда же, как не в этот день, пировать широко! Ведь помимо праздника в княжеских хоромах, будут еще устроены народные гуляния в городе, где также окажутся выставлены угощения. Разумеется, стол будет попроще: пироги с репой да квас. Однако этих расходов никто не отменял. Если посчитать сколько нужно яиц, муки и выпивки, цифра выйдет солидная. Но ведь чем больше окажется размах торжества, тем меньше у Рёрика останется возможности взбрыкнуть! Этого чужака не так-то легко припереть к стенке. И потому нужно принять меры наперед. И все же что это за неприятное ощущение там, будто в горле…Это страх. Страшно объявить новость без пиршества-ловушки. И страшно слишком транжирить…

****

Арви на ходу заслушивал посланника, принесшего последние вести из Изборска, где за главного остался племянник Рёрика, Годфред. Помимо ничего не значащих писем от Харальдова сына, также приходили послания от наушников и соглядатаев князя, которые следили за настроениями в городе и за самим молодым наместником.

– Есть подозрения, что среди бояр имеются недовольные, – повествовал посланник, шагая в ногу с тиуном по расчищенной дорожке, ведущей к дровянику.

– И много этих «недовольных»? – поправив котомку на плече, проронил Арви.

– Возможно, что совсем немало, – ответил посланник.

– А что сам Годфред на это?

– Как и полагается в его годы, он охотнее имеет дела с молодыми изборчанками, чем с их папашами, – доложил посланник.

– Ну что же? Он там, совсем что ли, ничего не делает? – Арви даже приостановился.

– Как же? Делает. Все как положено. Но толку от того мало, – кивнул посланник.

Мужчины как раз заворачивали за угол, когда им на встречу выбежал жирный поросенок. Оказавшийся довольно проворным. Он мчался очень быстро. Закрученный хвостик подрагивал то ли от опасений быть схваченным, то ли от беготни. Две поварихи и трое ребятишек еле поспевали за ним.

Арви не успел оглянуться, как чуть было не свалился с ног. Замызганный пятачок поросенка уткнулся ему в новые шаровары. Тиун пошатнулся и чуть было не упал, но посланник вовремя поддержал его. И все же одна нога Арви угодила в сугроб. Снег тут же засыпался в голенище сапога, намочив щиколотку тиуна.

– Что вы тут устроили? – зашипел Арви на поварих, у одной из которых подмышкой был зажат гусь. – Свиньи не должны бегать по улицам, – процедил Арви.

– В суматохе из свинарника, – угодливо сообщила одна из поварих. Отвешивая поклон Арви, она выпустила из рук гуся. Который не преминул броситься прочь, как и поросенок в свое время. Поварихи замахали руками. Птица оказалась уже над головой самого тиуна.

– Прекратится это когда-нибудь! – раздраженно прикрикнул Арви, едва успев отмахнуться от птицы. Что за расхлябанное государство! Какова княгиня, таков и народец…

– Уже уходим, уходим, – зашевелились поварихи. – Не со зла, прости покорно. Уж больно хлопот много с этим празднеством…

– Хлопот у них много, слыхал? – кивнул Арви посланнику, пытаясь отряхнуться от перьев, прилипших к его новому замшевому кожуху. Он полагал, что женские занятия ничего не стоят. Труд слабой половины не ценен. И обычно несет больше вреда, чем пользы. – Пошли отсюда вон! – тиун недовольно обозрел поварих, засуетившихся под его взыскательным взглядом. – Эй, стойте! Что еще за празднество?! – опомнился Арви.