Кюллюкки, обливаясь слезами, упала в кресло.

А князь Вяйнемяйнен, закончив речь, в сердцах развернулся и решительно вышел. Резко распахнув дверь, он едва не сшиб с ног девицу, которая, без сомнения, подслушивала разговор.

Девицы взвизгнули, и порхнули в стороны, словно перепуганные воробьи.

Князь едва успел поймать одну из них за руку.

Он знал, кого ловил. Это была Ловхи — самая близкая подруга княжны. Она была старше и опытнее Кюллюкки, и та прислушивалась к ее мнению.

— Идем, Ловхи, ты мне нужна, — решительно сказал князь и повел Ловхи по коридору.

— Как поживает твой отец? — спросил князь.

— Батюшка болеет, — сказала Ловхи.

— А я думаю — что-то не вижу его, ~ сказал князь. — Жаль. Надеюсь, скоро выздоровеет.

— Не знаю, — сказала Ловхи, и в ее глазах блеснули слезы. Князь остановился в подходящем уголке, где их никто не мог подслушать.

— Ловхи, у тебя же две сестры, а братьев нет?

— Братьев нет, а сестры еще маленькие, — сказала Ловхи.

— Плохо вам без мужской руки, — сказал князь.

— С мужчиной было бы легче. Да где же его взять? — сказала Ловхи.

Князь окинул ее оценивающим взглядом.

— Девушка ты красивая... Сколько тебе лет?

— Восемнадцать.

— Жених есть?

— Нет, — покраснела Ловхи.

— А почему никто замуж не берет? — удивленно спросил князь.

— Отец болеет, вот-вот умрет. А богатств он не накопил, — сказала Ловхи.

Князь укоризненно покачал головой.

— Ну и парни пошли. Мы женились на девушках по любви. А они, ишь, по богатству девиц выбирают.

Ловхи совсем смутилась.

— Ладно, — сказал князь, — помогу я тебе с женихом.

Ловхи ахнула и едва от радости не упала на колени. Князь успел ее подхватить.

— Красивого жениха подберу. Богатого, — пообещал князь.

— Спасибо, батюшка князь. Все, что пожелаешь, сделаю. — ухватила Ловхи за руку князя, и стала ее целовать.

— Ладно, ладно, — сказал князь, убирая руку. — Только и ты мне помоги.

— Чем могу помочь? — спросила Ловхи.

— Ты мой разговор с Кюллюкки слышала? — спросил князь.

— Да, — немного покраснев, кивнула головой Ловхи.

— Надо сделать так, чтобы Кюллюкки согласилась выйти замуж за Гостомысла, — сказал князь.

— Ах, это несложно сделать, — хихикнула Ловхи.

Только что столкнувшийся с упрямством дочери князь с недоверием взглянул в глаза девушки и спросил:

— А ты точно уверена, что это так легко?

— Уверена! — сказала Ловхи.

— А я — нет! — сказал князь.

— И неудивительно! Вы, мужчины, не умеете разговаривать с женщинами, — сказала с улыбкой Ловхи.

— Я говорю женщинам такие же слова, как и другим. А как же еще с вами разговаривать? — спросил князь.

— Женщины слова воспринимают не так, как мужчины. Надо быть хитрее, использовать слабости женщин, — сказала Ловхи.

— Воевода то же самое говорит... не понимаю — какие слабости? — сказал князь.

— Женщине всего лишь надо дать то, что она хочет, — сказала Ловхи.

— У нее голова полна вздорных мыслей, и как же понять, чего она хочет? — сказал князь.

Ловхи взяла его за руку и сказала:

— Мой милый князь, вы мне дали поручение, так представьте же мне возможность выполнить его так, как я умею. А получится или не получится? Увидим скоро.

— Ладно. Жду от тебя хороших известий, — сказал князь и ушел.

Тем временем подружки Кюллюкки, как только князь вышел, осторожно приоткрыли дверь и просунули любопытные носы. Видя, что Кюллюкки плачет и не обращает на них внимания, уже смело зашли и, причитая, засуетились вокруг княжны.

Кюллюкки подняла зареванное лицо и пожаловалась:

— Отец заставляет меня выходить замуж.

Девицы начали возмущаться:

— Ах, какой князь жестокий! Разве можно такую красавицу отдавать замуж за нелюбимого?

Ловхи, войдя в комнату княжны, прицыкнула на подружек, — тихо курицы! — обняла плечи девушки и, придав лицу сочувственное выражение, мягко проговорила:

— Не плачь, Кюллюкки, мужчины все такие грубые. Они думают, что женщина должна следовать первой же их прихоти. А у женщин тоже есть душа и есть желания.

— Да, мужчины несносные, — всхлипнула Кюллюкки и, словно маленькая девочка, спрятала лицо в складках платья Ловхи. От этого движения упала лямка сарафана, и ткань обнажила белоснежное плечо.

Ловхи погладила оголившееся белоснежное плечо и сказала:

— Подружка, но все женщины мечтают выйти замуж. Женщина должна выходить замуж, рожать детей. Так уж устроено богом.

— Да, но не за прыщавого же сопливого мальчишку? — со слезами в голосе возразила Кюллюкки.

— Конечно, — вмешалась в разговор одна из подружек.

Ловхи окатила ее таким ледяным взглядом, что та мгновенно спряталась за спинами подруг.

Ловхи опять занялась Кюллюкки, и ее взгляд опять смягчился.

— А что? — невинным голосом сказала она. — Гостомысл хороший мальчик. Я слышала, — он очень храбрый, ходил в поход на данов, в сражении бился, как лев. Они тогда чуть не утонули. А еще — он очень добрый.

— Но он не Аполлон! — сказала Кюллюкки.

— Когда вырастет, он будет красив, — сказала Ловхи.

— Ему всего десять лет, — сказала Кюллюкки.

— Двенадцать. Через четыре года ему будет шестнадцать, — сказала Ловхи.

— Это будет не скоро, — сказала Кюллюкки.

— Зато женой князя можно стать сейчас. А это наряды, украшения. Все удовольствия! — сказала Ловхи.

— Украшения и наряды я и сейчас имею, — сказала Кюллюкки.

— Это тебе сейчас дает отец. А если рассердится, то ничего не даст. А если выйдешь замуж за Гостомысла, то тогда все богатства словенских князей станут твоими, и ты сама сможешь всем распоряжаться, — сказала Ловхи.

— Да? — сказала Кюллюкки, взглянув на это дело по-новому. — А он богат? Разве даны не отобрали их сокровища?

— Сокровища у словенских князей отнять невозможно, потому что главное их сокровище не золото и серебро, — сказала Ловхи.

Кюллюкки заинтересовалась:

— Да что может быть дороже золота и серебра?

— У Гостомысла есть дружина, и он храбр. Это дороже всего. Храбрый князь с дружиной все добудет, — сказала Ловхи.