В коридоре повстречали Гертруду. Я заметил, как Гулько иТимур сразу бросили взгляды на ее нос. В последнее время в моде установилисьправила: размер и масса клитора должны соответствовать носу владелицы. И теперьмужчина, глядя на лицо даже самой недоступной… скажем точнее, покамалодоступной женщины, уже представляет, что там и какое у нее под платьем.Правда, сразу же нашлись экстремалы, которые начали играть с пропорциями, и нетолько с размерами, но и с формой, цветом, тактильностью, однако Гертруда врядли зашла в таких исканиях слишком далеко, работа нравится, у мужчин успехомпользуется, хотя, если честно, они и на фиг не нужны, так что все путем.

Тимур сказал весело:

— Гертрудушка, привет, лапушка! Ты что такаядовольная?.. Ах да, ты вчера после работы ходила к Алёне?

Она посмотрела сияющими, как фонари в полночь, глазами,широкий полный рот растянулся в улыбке.

— Нехорошо подсматривать!.. Да, милая Алёнакорпоративных клиентов пропускает без очереди.

— И что ты делала? — спросил Гулько.

Гертруда посмотрела на меня, я тоже улыбнулся и сказалпоощрительно:

— Ты же видишь, оба сгорают от нетерпения.

— Я не сгораю, — возразил Тимур, — новообще-то… очень бы хотелось… интересно… Что теперь делают?

Гертруда огляделась по сторонам, но не от застенчивости, какпонимаю, а что мало зрителей, сказала с рассчитанной нерешительностью:

— Ну что вы, ребята, это же интимное…

Гулько отмахнулся:

— Да уже нет ничего на свете интимного! Вездевебкамеры. Вчера мне такой штраф припаяли, вот уж не думал, что и в нашемзанюханном переулке следят, кто где поссал… Покажи!

Она засмеялась:

— Нет, ребята, нет. Вот буду кого из вас трахать, тот иувидит. Это неинтересно иначе. Для чего старалась? Должна быть неожиданность…

Тимур отмахнулся, сказал с обидой:

— Гертруда, ты как будто чужая! Мы же все коллеги! Идрузья. От нас зачем скрывать? Вдруг это чем-то поможет в работе? Ты же недура, глупость не придумаешь. Если ты полдня провела в кабинете хирурга, тосделала не какой-нить дурацкий пирсинг!

Гертруда кивнула, сказала уже серьезнее:

— Нет, конечно. Пирсинг девочки делают дома сами. Любойсложности. Я кое-что сделала пооригинальнее.

— Да покажи же!

Гертруда заколебалась, наконец сказала:

— Ну, если и шеф изволит…

— Изволю, изволю, — сказал я нетерпеливо. —Может быть, мне интереснее всех, сдерживаюсь просто. Я шеф, а не хвост собачий!

— Ладно, — сказала и посмотрела на менямстительно: — Только если кто хихикнет — убью на месте.

Она вышла на середину коридора, неспешно, в стилеполустриптиза, задрала, плавно двигая бедрами, и без того короткую юбочку. Наэтом стриптиз кончился, трусиков не оказалось. Интимной стрижки — тоже,Гертруда — деловая женщина, заниматься этой фигней некогда, просто чистовыбритая промежность, а там…

Гулько громко и восторженно ахнул. Половые губы не простобантиком, а настоящие полные сочные губы, красные, растатуашенные, а еще иподведенные по контуру темно-коричневой линией. Мы сгрудились вокруг,пригибались, а Тимур опустился на колени и охал, хватаясь за сердце.

— Это еще не все, — сказала Гертруда гордо. —Так было и в прошлом году… Ладно, можешь поцеловать. Хвастаться так хвастаться!

Тимур под наши с Гулько смешки тут же ухватил ее за бедра,придвинул чуть, сам ткнувшись навстречу. Мы заглядывали справа и слева, первымврубился Гулько:

— Ну шевелятся!

Гертруда спросила обиженно:

— Только шевелятся? Это и все, что увидели? Тимур,отодвинься, пожалуйста…

Тимур с неохотой отодвинулся, мы увидели, как губы тамчмокнули, высунулся коротенький розовый язычок и облизал губы, сделав ихвлажными и блестящими.

— Класс, — сказал Гулько потрясенно. — Шеф,добавить ей нагрузки, а то делать не фига, раз такой фигней занимается.

Я сказал мрачно:

— Мы все, если на то пошло, в этой фигне по уши… и,похоже, не жалеем. Страшно подумать, если бы Корневицкий не пришел тогда и непредложил сделать эту байму! Помните, как плевались, а кое-кто уволился? Толькопотом стало понятно, что спас нас, высоколобых дебилов. Вскоре жизнь выбросилабы на обочину. А так вроде бы через силу начали делать порнуху, а сами домачитали Сэлинджера, в это время весь мир шел к порнухе! Так что мы вовсе непорнушники, как сами думали, а в самом майнстриме. И даже заработали…

— На порнухе, — напомнил Тимур едко.

— Это уже не порнуха, — напомнил я. — Я дажене знаю, что теперь порнуха.

Гулько шевелил пальцами, на стене-экране, пока мы шли черезвесь длинный коридор к общему залу, фотомодель с лучезарной улыбкой наневиннейшем личике счастливо демонстрировала модифицированные половые губы:внешние брала за края и растягивала в стороны на полметра каждую, а внутренние усилиемее мышц выдвигались наружу, огромные и вздутые, словно прозрачные пиявки, едване лопающиеся от крови.

Гулько снова пошевелил пальцами, звук стал громче, донессяголос комментирующего специалиста:

— …добиваемся также, чтобы в анальный вариант секса добавитьвозможности орального. Как вы понимаете, способность поиграть мышцами тамразлична, но мы стараемся…

Тимур что-то сказал, я не расслышал ни его, ни профессора поэтой очень важной отрасли человеческой жизни, затем от экрана донеслось:

— …как это уже удалось нам сделать в вагинальномварианте…

Тимур посмотрел на меня несколько удивленно, перевел взглядна жвачник, потом снова на меня.

— А-а-а-а, вот кого заслушался наш шеф!.. Интересныеновости… Я и не знал, что уже такие штучки внедрены в нашу скучную жизнь. Хотябы в простом вагинальном варианте. Надо Гертруду послать, пусть сделает, а мыопробуем.

Она сказала победно:

— Щас! Разбежались. Буду для вас стараться. Мечтайте.Мечтайте.

— Ну, Гертруда, — сказал Тимур просительно, —интересно же…

— Ручками-ручками, — посоветовала онанахально. — Раз уж на куклу денег жалко.

— Да мне на тебя ничего не жалко, — объявилТимур. — Правда. Но только чтоб денег не тратить, самому нужны. Авообще-то интересно, что же такое сделали…

Лицо его приняло мечтательное выражение. Если смотреть состороны, то одухотворенное и возвышенное, словно непорочный сердцем поэтзадумался о высоком, чистом и вечном. В глазах поблескивают искры, словноотблеск небесного огня, губы сложились в трубочку, будто для молитвы.