в каждой), которые были прикреплены для обучения к ремстройконторам и строительным организациям[448]. Постепенно, к середине второй блокадной зимы, положение с водопроводом и канализацией было выправлено. Уже никто не ходил за водой на Неву, как зимой 1941–1942 г., в крайнем случае жители теперь без всякой очереди могли набрать воды из водоразбора, расположенного если не во дворе их дома, то в соседнем дворе.

Настоящим праздником для населения блокированного города стала подача электроэнергии в жилые дома. Если в ноябре 1942 г. лампочки в квартирах ленинградцев зажглись всего на 2 дня – 7 и 8 ноября, а потом город снова погрузился в темноту, то в декабре 1942 г. началось постепенное подключение домов к электросети на постоянной основе. 15 декабря 1942 г. электрический свет появился сразу в 333 жилых домах, а до 1 января 1943 г. электроэнергию получили 3 тыс. жилых домов[449]. Лимит расходования энергии был установлен на семью в сутки всего 2 гВт/ч, что позволяло пользоваться только одной 40-ватной лампочкой с 7 час. вечера до 12 час. ночи. Подключать какие-либо электроприборы было категорически запрещено[450], и многие блокадники не забыли текст стандартного извещения, которое им пришлось тогда подписывать: «Извещен, что за включение электронагревательных приборов буду отдан под суд…». Тем не менее даже одна разрешенная для пользования лампочка вселяла в горожан надежду, что лучина и коптилка первой блокадной зимы больше не вернутся в их быт.

Улучшение снабжения блокированного Ленинграда электроэнергией позволило наладить бесперебойное движение пассажирского трамвая. В декабре 1942 г. на линию выходили более 400 трамвайных вагонов. Для обеспечения нормальной работы трамвая не хватало квалифицированных специалистов, их приходилось искать по всему городу, возвращать с оборонного строительства, лесозаготовок и торфоразработок, а также заново готовить из пришедших на трамвайное производство женщин и подростков. На протяжении всей второй блокадной зимы проводилась систематическая уборка снега с основных магистралей города, в особенности с трамвайных путей. В помощь дворникам привлекалось население соседних домов, рабочие и служащие предприятий и учреждений, выходившие на воскресники по уборке города. В дни больших снегопадов и метелей привлекался личный состав МПВО, а в чрезвычайных условиях – воинские части с их автотранспортом[451].

В декабре 1942 г. учебные занятия проходили в 84 школах Ленинграда, в которых обучалось 27 тыс. детей, или всего 6 % довоенного контингента. Столь резкое снижение количества учащихся объяснялось тем, что в результате эвакуации 1942 г. из города были вывезены дополнительно десятки тысяч детей, а также тем фактом, что из-за болезни и слабости основную массу учащихся составляли ученики младших классов, так как большинство детей старшего школьного возраста трудилось вместе со взрослыми на производстве или занималось в ремесленных училищах и школах ФЗО. В жизни маленьких ленинградцев школы играли главную роль. Для многих из них школа стала вторым домом, в котором они проводили практически целый день, подчиняясь режиму трехразового питания: завтрак – с 8 час. 15 мин. до 9 час. 50 мин.; обед – с 14 до 16 час.; ужин – с 18 час. до 19 час. 30 мин.[452] В декабре 1942 г. при 52 детских столовых было организовано усиленное питание для 15 тыс. детей школьного и дошкольного возраста[453].

По постановлению Совнаркома СССР в 1942/1943 учебном году во всех школах вводилась военно-физическая подготовка; дети обучались строевой подготовке, знакомились с материальной частью оружия, учились пользоваться противогазами. В условиях города-фронта обучение детей в период второй блокадной зимы по-прежнему было сопряжено с большими трудностями. Учительница 50-й школы Приморского района С. Н. Саговская вспоминала: «Зима. Паровое отопление в школе не действует. Топятся самодельные печки-времянки. Тепла от них мало, зато дыма много, полная зависимость от погоды. Ветер благоприятный, печка топится хорошо, подул с другой стороны – весь дым хлынул в комнату. Но как бы ни топилась времянка, а в классах холодно. Сидим в пальто, валенках, шапках, рукавицах. За ночь замерзают чернила, утром отогреем на печке. Устный урок проводить легче, урок письма проходит очень тяжело. Мерзнут руки. Дуют ребята на покрасневшие, окоченевшие пальцы, греют их своим дыханием и снова пишут. Прекращать работы нельзя: программа должна быть выполнена. Временами над школой свистят снаряды, доносятся глухие разрывы. К свисту снарядов мы привыкли, а если разрывы снарядов не слишком близки, продолжаем работать: нам некогда»[454]. После посещения осажденного Ленинграда А. Фадеев особо отметил подвиг его школьников, помогавших взрослым защищать свой город. «И самый великий подвиг школьников Ленинграда в том, что они учились, – писал он. – Да, они учились, несмотря ни на что, а вместе с ними навеки сохранится в истории обороны города прекрасный мужественный образ ленинградского учителя»[455].

В декабре 1942 г. в блокированном Ленинграде была открыта 51 школа для взрослых, в которой стали обучаться без отрыва от производства свыше 5, 5 тыс. человек[456]. Это были первые школы рабочей молодежи в нашей стране. Их возникновение было связано в первую очередь с тем, что подготовка квалифицированных кадров из недавно пришедшей на производство молодежи тормозилась ее низким образовательным уровнем. Обсуждая эту проблему на своем заседании в ноябре 1942 г., бюро горкома партии предложило городскому отделу народного образования открыть в ближайшее время вечерние школы для рабочей молодежи. В принятом специальном постановлении «Об организации общеобразовательных школ для взрослых» Исполком Ленгорсовета обязал руководителей предприятий и учреждений города создать условия для обучающихся в вечерних школах[457]. Первые школы рабочей молодежи были организованы при крупнейших предприятиях города: Кировском заводе, заводах «Большевик», им. Н. Г. Козицкого и др. Среди учащихся преобладали подростки, пришедшие на предприятия со школьной скамьи. Тогда же открылась и городская заочная школа для взрослых: ее учениками стали юноши и девушки, бывшие домохозяйки, вставшие за станки, и даже старые производственники[458].

Организация вечерних школ рабочей молодежи в условиях города-фронта оказалась нелегким делом. Не хватало учителей, учебников, оборудования, помещения были мало приспособлены для занятий. Часть молодых рабочих, испытывая большую производственную нагрузку, не хотела повышать свой уровень образования, полагая к тому же, что в военное время учиться незачем. Но основная масса молодых рабочих с большим желанием и упорством овладевала знаниями. «Учиться было трудно, – вспоминала впоследствии одна из работниц, обучавшихся в вечерней школе. Весь 1942 год занимались в бомбоубежищах, в одной комнате занималось одновременно несколько классов. Готовить домашние задание у нас не было условий, ни времени, ни учебников. Учителя так строили уроки, что за 45 минут выучивали новый урок, новую тему…. Иногда приходила мысль бросить школу. Мысль эта возникала не потому, что не хотелось учиться, а физическое переутомление вызывало апатию. И все же ни один из поступивших тогда