Повернула несколько раз, наслаждаясь звуком механизма. Издав громкий щелчок, крышка распахнулась. Девушка заливисто засмеялась, сквозь слезы. Коробка оказалась доверху забита фотографиями, письмами, и разными предметами, о значимости которых она пока еще не подозревала.

— Спасибо! — Прошептала в пустоту. — Спасибо!

Осторожно, будто к священному сокровищу прикасалась, ухватилась за уголок фотографии. Старый снимок. Слегка пожелтевший. На нем был запечатлен мужчина. Она долго рассматривала его. Внимательно и тщательно. Красивый. Статный. Грозный. Взгляд исподлобья. Черты лица резкие. Острые. Нос узкий, с широкими крыльями. Ни намека на улыбку! Хищный оскал. Таким одаривают, за мгновение перед тем, как растерзать! Этот человек напоминал ей волка. Волка-одиночку! Стоило переключить внимание на глаза, и все встало на свои места. Их взгляд, действительно похож. Теперь она знала…

— Папа! — Всхлипнув от нахлынувших чувств, прижала изображение к груди. К самому сердцу. — Папочка! Ну, здравствуй, родной…

Дышать становилось легче, с каждой секундой. Слезы высохли. На губах появилась блаженная улыбка. В этот момент, какое-то движение привлекло ее внимание. Инстинктивно вскинула голову, и мягко говоря, опешила! Она все это время была здесь не одна. И далеко не одна! Аркадий Михайлович, Данила, Матвей, и еще человек семь из свиты Похомова, с интересом наблюдали за ее манипуляциями. Кто сидел, кто стоял, однако все ждали продолжения. Ах, ты ж, блин! Проворно захлопнула коробку, провернула ключ, и, спрятав его в кармане, легко спрыгнула на пол. С грацией кошки, приземлилась.

— Все! — Театрально поклонилась. — Спектакль окончен! До новых встреч.

— Я в гр*банном шоке, — услышала изумленный голос Дани, — Мы этот стол, втроем, еле доперли сюда, из кухни…

Лиза пожала плечами, и уже собиралась покинуть их «веселую компанию», когда зацепилась взглядом за знакомый силуэт. До боли! От радости, что называется, в зобу дыханье сперло. Не может быть! Как? Что он тут делает? Визжа, рванула, в раскрытые мужские объятия.

— Петр Петрович! — Вцепилась в Алмазова, насмерть. В ответ ее сжали так же крепко, и по-отечески тепло. Мужчина, как обычно, потрепал по макушке, и поцеловал в лоб. — Так вот Вы где, дорогой Вы наш!

— Привет, принцесса!

Да, они с Соней, всегда были его принцессами. Причем, обе.

— Как же я рада Вас видеть.

Петр слегка отодвинул от себя. Внимательным взглядом осмотрел.

— Лизка, всего два месяца тебя не видел, а повзрослела-то как!

— Ой, да ладно, Вам…все та же.

Алмазов сердито прищурился:

— Ты почему так исхудала? Совсем ничего не ешь, зараза такая? Скоро ребра торчать будут!

Лиза сморщила носик. Странное ощущение. Беззаботное. Будто в прошлое вернулась. Туда, где был Сонин папа, и не было проблем.

— Ну, Петр Петрович! У меня, же режим.

— В колонии режим, Лизка. И поверь на слово, там были бы рады нормально питаться. — Покачал головой. — Андрей — крепкий паренек. Удержит как-нибудь, и покрутит…на чем надо! Я за тебя возьмусь. То одна дуреха на диетах сидит, то вторая, на первую наглядевшись!

Заливистый смех сдержать не смогла.

— Как скажете. Не буду спорить. Можете накормить, хоть сейчас! Только не знаю, готовила ли бабуля ужин. Поэтому, предлагаю начать с чая. Пойдемте?

Произнесла вслух, и внезапно осознала, что голодна, едва ли не до коликов в животе. Не могла вспомнить, когда ела в последний раз. Схватилась за живот.

— Вы правы. Слона бы сейчас съела. Столько дней кусок в горло не лез…

Укоризненно посмотрела на Аркадия. Не мог сразу сказать, что к чему? Тот держался расслабленно, лишь удивленно вскинул брови. Дмитрий так же делал, только изящнее…Черт! Опять это ноющее чувство за грудиной.

— Я за любой кипишь, кроме голодовки. — Петр проникновенно смотрел в глаза. — Но, в светлое время суток светиться мне нежелательно. Даже в такой глухомани, понимаешь же, да? Меня видеть не должны. Стемнеет, не вопрос. Я к Валентине Степановне после одиннадцати наведываюсь, обычно. Жди!

Девушка поникла. Реальность настигала. Не на отдыхе он, как-никак. Теперь ясно, почему окна, почти все, ставнями закрыты. Огляделась вокруг. Ну, и погром же она здесь устроила. Виновато улыбнулась.

— Кажется, мне предстоит генеральная уборка…

— Да, брось! Ерунда это. — Взял за локоть, и потащил в сторону дивана. Пружины жалобно скрипнули под их весом. — Расскажи мне лучше, как в городе дела? Как там, мои девочки?

— Все, хорошо…относительно. Скучают. Очень переживают. Соня, так вообще…

Замолчала на полуслове, опасаясь проболтаться.

— Что?

— Ничего. Растерзать за Вас готова.

Ни к чему ей заикаться про Зарутского. Про Гордеева. Захотят, сами узнают.

Его губы расползлись в нежной улыбке. Алмазов безумно любил свою семью. И, очевидно, ни от кого этого не скрывал.

— Денег хватает? На залог прилично ушло. Не бедствуют?

Лиза закатила глаза:

— Хватает, видимо. Раз, швыряет их направо и налево. Аж, по шее дать хочется! Недавно, подарила мне платье, для благотворительного вечера, за триста баксов. У меня чуть инфаркт не случился, честное слово, когда Дима его…То есть, я хотела сказать…платья давно нет, а долг есть. Отдам, обязательно…частями. Но, судя по тому, что с меня Соня ничего еще не требует, ни украшения, ни машину не распродает, с деньгами все в порядке!

Со смеха прыснули все. Даже сам Похомов, которого сложно на эмоции пробить. А она сидела, и не понимала, что такого смешного сказала.

— Лизка, — Алмазов вытирал слезы в уголках глаз. — Ты — сокровище! Такая искренняя. Как же жаль, что все так обернулось. Что не смогли уберечь тебя. Предотвратить, как известно, легче, нежели вылечить.

Она отвела взгляд. Не хотела показывать свою слабость. Потом, и вовсе, встала.

— Петр Петрович, не надо меня лечить. То, что внутри сломалось, восстановлению не подлежит. Я пойду вперед, и не буду оглядываться. И очень-очень надеюсь, что мне позволят это сделать.

Теплая мужская ладонь, накрыла ее запястье. Слегка сжала.

— Присядь, моя хорошая. — Мягко. Его голос обволакивал. — Не ершись.

Всего пару ударов сердца, и девушка сдалась. Вернулась в исходное положение. Мужчина тут же, приобнял за плечи, словно своей аурой от всего мира отгораживал.

— Свежа, смотрю, рана-то. Не буду напоминать. Про моих мне расскажи, еще что-нибудь. Побольше. Наскучался, хоть волком вой. Даже позвонить, ведь им не могу.

Лизавета откинула голову на крепкое мужское плечо. Смотрела в никуда.

— Так Вы письмо напишите. Я передам, при случае. Как только смогу, устрою Вам встречу, с Соней.