механическим стражам подземной гробницы, - Это всего лишь элемент активной защиты машины. Они запрограммированы вести себя подобным образом.

- Вы говорили, у вас есть код? – поинтересовался Герти. Безотчетно укрывшись за спиной одного из техников, он ощутил себя немного спокойнее.

- Разумеется, есть, - несколько раздраженно ответил второй заместитель, - Я один из трех человек, у которых он есть. Сейчас, сейчас…

Автоматоны сделали еще по шагу навстречу незваным гостям. Их суставы, незначительно тронутые ржавчиной, при каждой движении издавали негромкий скрежет. Руки, пощелкивая, дергались из стороны в сторону, точно пытались указать пальцами на всех присутствующих. Только пальцев у них обнаружилось неожиданно много, причем пальцы эти росли из самых плеч. Лишенные суставов, эти пальцы походили, скорее, на длинные отрезки водопроводных труб, и каждый из них оканчивался отверстием.

Герти ощутил неприятную и все растущую тяжесть в желудке. Как если бы проглотил что-то большое и с острыми выпирающими формами. Никаких рук в конструкции автоматонов не было, а то, что он принял за пальцы, оказалось стволами устремленных на вошедших митральез[13].

- М-мистер Беллигейл?

- Будьте терпеливы, полковник. Ввожу код. Эти стальные болваны не представляют для нас опасности.

Мистер Беллигейл остановился перед самой дверью.Окруженный с двух сторон автоматонами, он не проявлял никакого беспокойства, напротив, вел себя в обычной манере, сохраняя ледяное спокойствие. Впрочем, ему было легче, подумалось Герти. Автоматические митральезы смотрели не ему в лицо…

Раздалась серия быстрых щелчков, мистер Беллигейл набирал код. При мысли о том, что он может забыть какую-то цифру, Герти ощутил мучительную изжогу, которая в сочетании с колючей тяжестью в желудке едва не заставила его попятиться к выходу. Черт возьми, когда он решил принять участие в этом подземном моционе, он предполагал, что «Лихтбрингт» представляет собой всего лишь безобидную совокупность шестеренок!

- Готово, - возвестил мистер Беллигейл, смахивая с ладоней невидимую пыль, - Добро пожаловать в тронный зал «Лихтбрингта», господа!

Автоматоны издали отрывистый щелчок. Должно быть, это было что-то сродни выражению машинного разочарования. Но отчего-то они не спешили занять свое прежнее место по сторонам от двери. Вместо этого их механические тела вздрогнули, а руки-митральезы издали немелодичный лязг, который быстро сменился усиливающимся металлическим дребезжанием. Как если бы внутри что-то пришло в движение и быстро раскручивалось. Что-то вроде игорной рулетки или какого-нибудь подшипника. Или…

Герти сам не понял, как очутился на полу. Возможно, в последнее мгновенье что-то обожгло его напряженные нервы, вынудив тело рухнуть ничком вниз, на железные плиты пола. А может, его толкнула вниз какая-то неизъяснимая сила. Или же один из техников, резко попятившись, сбил его с ног. Как бы то ни было, в тот момент, когда окружающий мир превратился в грохочущий ад, Герти уже лежал на полу, ощущая ноющую боль в ушибленных ребрах.

Митральезы заработали одновременно, как по невидимому сигналу, и от их свирепого лязга Герти мгновенно оглох, в уши словно натолкали по фунту ваты. Комнату мгновенно заволокло грязным пороховым дымом, сквозь который, подобно кометам, пробирающимся через густую атмосферу чужих планет, оранжевыми сполохами понеслись пули. Герти не слышал рикошетов, лишь видел злые серебряные и медные искры, которые пули вышибали из стен. Не слышал криков людей. Не слышал даже себя, хотя наверняка в этот миг орал во все горло. Словом, не слышал ничего. Удивительно, но глаза не закрылись сами собой, напротив, остекленели, заставляя Герти видеть все происходящее, не в силах даже моргнуть.

Это была стрельба в упор. У людей, стоящих плотной группой перед запертыми дверьми, не было ни единого шанса. И автоматоны не собирались им его предоставлять.

Стоящих впереди попросту выпотрошило. Обмерший от ужаса Герти, распростертый на полу, видел, как дергаются в дымных разрывах их тела, так, точно к несчастным подключили гальваническую цепь. Но это была не гальваника. Они корчились, выгибаясь в немыслимых позах, пока пули вырывали из них клочья ткани вперемешку с плотью, превращая человеческие тела в вороха мятой изорванной ткани, каким-то образом удерживающиеся в воздухе.

Один из техников осел, безумным взглядом глядя в потолок. Его голова была запрокинута под немыслимым, невозможным для человеческого тела, углом. Должно быть, ударом пули ее попросту сорвало с шейных позвонков. Другой задыхался, широко открывая рот и клонясь к полу как подрубленное дерево. В спине его пиджака было столько дыр, что ткань казалась рваниной. Впрочем, мелькнула в голове у Герти безумная трепыхающаяся мысль, едва ли его хозяину суждено огорчиться, увидев счет от портного…

Загнанные в угол крысы бьются до последнего. Один из техников успел запустить руку под полу пиджака и извлечь пистолет с длинным черным стволом. Но воспользоваться им уже не смог. Потому что противником крыс было не живое существо, а механическая мышеловка, с равным аппетитом перемалывающая все, что окажется у нее в пасти, сопротивляется оно или нет… Рука техника повисла, переломленная пулями сразу в нескольких местах, а секундой позже он сам шлепнулся на землю грудой дымящейся ткани.

Те, что попытались бежать, успели сделать лишь несколько шагов. Одного свинцовым шквалом из митральезы прижало к стене, возле которой он некоторое время дергался. Когда его тело сползло, на металле осталась размытая алая тень, состоящая из мелкой капели. Еще кто-то рухнул у самого выхода со вскрытой наподобие консервной банки головой, высыпав на пол ее содержимое.

Автоматоны двигались в пороховом тумане неспешно, но с какой-то неизъяснимой грациозностью, подобно линкорам, идущим сквозь рассветную океанскую дымку. Стволы их митральез поворачивались в своих спонсонах размеренно и слаженно, то и дело расцветая оранжево-алыми вспышками.

Герти скорчился на полу, поджав ноги к животу. Инстинкты самосохранения вопили, требуя вскочить и нестись сломя голову сквозь пороховой дым в направлении выхода. Но что-то спасительное парализовало их, заставив умолкнуть и обесточив ставшее нечувствительным тело. Вероятно, именно это и спасло его.

Он не сразу заметил, что в какой-то момент фигур в пороховой завесе стало три. Причем третья вынырнула непонятно откуда, словно соткавшись из искр и пламени. Она двигалась порывистыми резкими движениями, кажущимися то рваными и неупорядоченными, то невероятно пластичными. Ни один автоматон не смог бы двигаться подобным образом. Но это был не автоматон.

Это был мистер Беллигейл, второй заместитель секретаря Канцелярии.

Удивительно было видеть, как его долговязая острая фигура перемещается в клубах порохового дыма, исполняя невиданный и жуткий танец. Она скользила из стороны в сторону, прямо сквозь грохочущие веера пуль, то пропадая совершенно из виду, то появляясь вновь, совсем в ином