уже начала надоедать княгине, но она понимала, что просто так я не уйду. — Но, — дьяволица быстро взяла себя в руки, — но она где-то рядом. Где-то здесь. Нар-Дагор был очень честолюбив, Кэй, и если он говорит про Великое Пламя, значит оно где-то рядом, где-то подле него, ибо в последнее время он уже не отделял себя от огня. Он хотел слиться с ним, стать частью Великого Пламени. Стать тем, кем был Риар-Шагот. Только Риар-Шагот был Побратимом огня, а Трёхрогий хотел стать его хозяином. Хозяином огня.

— Отличная перспектива, — я с новым интересом начал осматривать исторгающие огонь стены. — Ну и которое из них самое великое?

— Самое великое то, что не смотрит на нас, Кэй, — Ашзар вышла из маленькой комнаты и медленно пошла вдоль одного из стеллажей, украшенного очаровательными статуэтками. — Ему скучно смотреть на наши глупые игры, скучно видеть алчный блеск наших глаз. Оно так хочет уйти, но ему суждено жить среди нашей суеты. И такое пламя легко увидеть, Кэй. Легко не для тебя, легко для Мастера Огня.

— Ты видишь, Ашзар? — княгиня явно знала, о чём говорила.

— Я вижу, Кэй.

Дьяволица в задумчивости остановилась возле тонкого ручейка огня, ласково обнимающего одну из статуэток. Её пальцы нежно дотронулись до дрогнувшего от прикосновения пламени. Её губы что-то тихо прошептали. Её глаза закрылись для того, чтобы через мгновение распахнуться и отразить гремящий пожар, открывающий перед нами высокие, надменные двери в истинные чертоги того, кто хотел стать Хозяином огня.

— Кажется нам туда, — княгиня восторженно смотрела в открытые огнём двери. — Ты не против, если мы пойдём с тобой, Кэй? Кто знает, где тебе ещё пригодятся мои услуги, — она вопросительно выгнула бровь.

Я согласно кивнул, памятуя о том, что услуги княгини действительно могут быть более чем востребованы и возможно в самом ближайшем времени. Тем не менее, в раскрывшиеся в гостеприимном нетерпении двери я вошёл первым. К моему удивлению на узкой, дерзкой спиралью уходящей вниз лестнице огня было крайне немного. Его лепестков вполне хватало, чтобы осветить наш усталый путь, но не более того. А ведь я уже успел привыкнуть к целым хороводам пламени, заботливо собранного Трёхрогим в своих чертогах.

Возможно, как раз в связи с этим спуск оказался долгим и скучным. Вероятно Нар-Дагор стремился к абсолютному уединению и не жалел для этого времени. Ни своего, ни, увы, чужого. Весёлые огоньки, беззаботно прыгающие по раскалённым от их частых прикосновений стенам, провожали нас насмешливыми взглядами и рассыпали перед нашими шагами сонм испуганных искр.

Наконец я сошёл с последней ступени этой бездонно-утомительной лестницы. Передо мной открылся небольшой, увенчанный приглашающим проёмом коридор. Но только я успел сделать пару облегчённых шагов, как из манившего своей широтой проёма обманчиво ленивой, грациозной походкой вышел изящный, незнакомый мне зверь. И всё бы ничего, вот только зверь этот целиком состоял из блистающих крыльев мечущегося пламени.

Его Путь был дорогой огня, — дорогой, которую мне переходить, отнюдь не хотелось. Зверь не проявлял агрессии, но почему-то было ясно, что он здесь находится совсем не для декора. Заранее обжигаясь, я с грустью приготовился тушить этот переливающийся пожар.

— Постой, Кэй. Дай мне.

Ашзар плавно вышла у меня из-за спины. В руке княгини уже тянулся смертоносной змеёй любимый кнут. В походке сквозил интерес и азарт. Я не видел глаз Ашзар, но был уверен, что в них танцует веселье.

Огненный зверь не отпускал от дьяволицы настороженного взгляда. Его тонкий, длинный хвост угрожающе ударил об пол. Ухмыльнувшимся эхом щёлкнул пламенеющий кнут, рассекая воздух в нескольких сантиметрах от морды домашнего любимца Трёхрогого.

Зверь зарычал. Так рычит костер, в который бросили сухой хворост, — яростно, предвкушающе. Огненное тело бросилось на упруго покачивающуюся Ашзар и, не пролетев и мгновения, с жалобным стоном упало на каменный пол, сбитое жестоким ударом кнута. Эта довольно тривиальная процедура повторилась раз пять, а потом зверь покорно склонил голову перед гордо стоящей княгиней. Пламя его утратило дерзость и блеск, превратившись в тихие угли, готовые согревать, но не жечь. Дьяволица бестрепетно опустила свою ухоженную ладонь на широкий лоб укрощенного зверя.

— У меня дома такой же, — она обернулась и лукаво подмигнула мне, — только симпатичней.

Ашзар первой вступила под низкие своды таинственной лаборатории Нар-Дагора. Пока мы с Элати следовали её обязательному примеру княгиня уже почти по-хозяйски осматривала местные натюрморты. Присоединился я к ней с неподдельным энтузиазмом. Честно говоря, мне уже несколько надоело искать тот единственный ответ, который меня на данный момент волновал.

В первые же секунды нашим общим вниманием завладела не самая экзотическая, но, безусловно, самая яркая деталь интерьера. Это было большое, идеально-овальное зеркало. Вместо рамы его окружал ореол задумчивого и, честно говоря, уже несколько приевшегося огня. И мне выпала вероятная честь посмотреть в это творение Великого Пламени.

У меня было усталое лицо. Усталое, но странно влюблённое, как будто я не замечал этой усталости. Или просто не хотел замечать. Не хотел смотреть вниз, на утомлённые ходьбой ноги. Только вперёд, только за горизонт. Туда, где кончается видимая для моих, таких слепых в этот миг глаз дорога. Кончается лишь затем, чтобы дождаться, когда я, наконец, догоню её страстные порывы. Когда я, наконец, пойму её извилистые взгляды. Пойму и обниму её дрожащими руками.

И эта дорога дымчатой лентой отражалась в моих слишком трезвых в этот миг глазах. Я уже видел её, уже мечтал о ней, уже падал от истощения в её саркастическую пыль. На её мерцающей поверхности прорастали извивающиеся от неги листья огня. Они смеялись и сожалели, что я вновь не пришёл на их вечерний хоровод. Они звали и ласкали. Мне оставался лишь шаг. Проклятый вечно-последний шаг.

Рядом с моим лицом появилось другое — дерзкое, гордое, уверенное. В зеркале Ашзар показалась мне ещё прекраснее, чем была на самом деле. В алых глазах рвался к вершинам мятежный огонь. Опалённые недавней схваткой волосы тяжёлыми прядями окаймляли изящный овал лица. И я видел, как перед ней из гремящего пламени восстаёт своя дорога.

Дорога не вдаль — дорога наверх. Туда, где уже нет тесноты и конкурентов, туда, где никто не посмотрит на тебя сверху. Туда, где само Великое Пламя улыбнётся тебе, улыбкой равного. И я видел, как княгиня с лёгкостью юного ветра поднимается всё выше и выше. А внизу стоят тысячи тех, кто надеется, что вот сейчас она оступится и упадёт, но их надежды рассыпаются вместе с их ветхими душами, разбиваются с их падшими сердцами.

Вдруг, между двух костров