— В-третьих, — он замолкает, набирается смелости, знает, что давит на больное, но по-другому не может.

Сергей слушает, внимательно припадает губами к кромке бокала, пьет мелкими глотками воду, а сам мечтает о виски. Знает, о чем будет говорить Эд.

— Нет, — произносит Сергей, прерывая друга на полуслове. Ставит бокал на тумбочку и берет телефон, дает понять, что разговор окончен.

— Что нет? — злится Эд, проходит к дивану, садится напротив кровати, расставляет широко ноги и упирается в колени, так ему легче дышать. — Почему ты уперся? — он взмахивает руками от возмущения. — Я же тебе уже все объяснил. Ребята провели расследование, проверили видео. Оно не что иное как фальшивка. У нее ничего не было с тем парнем, — без стеснения врет. — Пойми, Виктору все это было на руку. А ты, как дурак, упирается. Поговори с ней, — парень поддается вперед, жмурится от тупого приступа кашля. — Сергей, она же каждый день приходит, позволь ей поговорить с тобой и все объяснить.

Эдуард не выдерживает, поднимается и подходит к изножью кровати. — Ты меня слышишь? — он бьет по борту, отвлекает Сергея от телефона. — Ты же ее любишь.

Сергей резко откидывает телефон в сторону, поднимает голову на друга. В глазах лед обволакивает радужки, пронзает Эда насквозь.

— Я тебе уже говорил, но повторюсь, — голосом можно гвозди забивать. — Я не хочу ее видеть, — равнодушно.

Эд смотрит в черные узоры в глазах друга, не понимает, почему Сергей так себя ведет.

— Знаешь, Сергей, я тебя не понимаю, — парень подходит ближе, наливает себе воды и осушает бокал одним глотком. Капли стекают по шее и пропадают под воротом футболки, остужают вмиг родившуюся злость.

— На что ты обижаешься? На глупые фото, которые оживила твоя больная фантазия, и ты в них так поверил, что не можешь отпустить? — Эдуард склоняется к Сергею так близко, что его горячее дыхание обжигает шею. — Хочу напомнить тебе, что ты тоже не чист перед ней, — шепотом, чтобы никто не услышал. — И твоя вина гораздо больше, чем ее, — Эд отстраняется от кровати, поправляет штаны, которые повисли на самых бедрах.

— Ты не имеешь право мне указывать, — взрывается Сергей. Он приподнимается и напирает на Эда. Ярость овладевает им с ног до головы. Он вспоминает те болезненные образы, отказывается верить в фальшь. Они настойчиво лезут ему в голову долгими ночами. Картинки смеются над Сергеем и затягивают его сознание в трясину безудержной ревности. Мужчина понимает, что виноват перед Аней гораздо больше, он предал свою любовь, отчего ему становится еще хуже. Осознание того, что все кончилось печально и он потерял свою девочку, разрывает на части, оставляет лишь пустоту. Крик рвется изнутри. Крик боли, обиды, разочарования. Сергей останавливает свой гнев, хватает Эда за руку, сжимает больно.

— Может, именно поэтому я и не хочу больше ее видеть. Я не смогу смотреть ей в глаза и врать, что с Анной ничего не было, а правду она мне не простит. Я не имею право обременять ее жизнью со мной из-за жалости. Мы не сможем простить себе такую жизнь. Эд, мы закончились, нас больше нет, — он отпускает друга, оставляет синие отпечатки у него на руке.

— Ты ведешь себя как неразумный ребенок, — рычит Эд и растирает запястья. — а ты не думал, что Вселенная подарила тебе вторую жизнь? — высказывает свои мысли друг. — Она дает тебе еще один шанс на счастье.

Эдик ходит вдоль кровати, размахивает руками, пытается донести такую простую истину до дурака.

— Я тебя не понимаю, — качает головой.

Парень останавливается как вкопанный, заглядывает в глаза Сергея, как будто ответы находятся именно там. Эд уже неделю не знает, как достучаться, как объяснить всю абсурдность его поведения. — Ты, как страус, спрятал голову в песок и думаешь, так будет легче всем. Нет, не будет, — друг бухается на маленький диван, со злостью бьет жесткое сиденье, чуть морщится, когда тупая боль дает о себе знать. Вот же упрямый баран, — бесится парень.

— Ты что, дурак? — переводит укоризненный взгляд с окна на Эда. Безумие заполняет разум, кровь начинает закипать от возмущения, что друг так ничего и не понял. Голос Сергея пока остается ровным, но с каждым новым словом наполняется сталью. Он поворачивается в надежде на понимание. Разочаровывается, когда замечает только плохо скрываемую злость.

— Да я же своими руками, — Сергей садится и протягивает две кисти в сторону Эда, растопыривает широко пальцы. — Вырыл нашим чувствам могилу ровно в ту минуту, когда сел на борт самолета, — Сергей встает делает несколько неуверенных шагов к другу. — Я мог не лететь, — качает он головой, волосы волнами скользят по его лбу и шее, — я мог отправить тебя, и я уверен, ты бы сделал все на отлично, но … — Сергей мнется, эта правда просто убивает, — я этого хотел сам.

Глаза Эдуарда округляются, он присвистывает. Откровения мужчины застают его врасплох. Сергей подлетает к другу, хватает за плечи.

— Пойми, я сам тогда ушел и получается, что я предал ее.

Эдик сидит истуканом, укладывает в голове новую информацию, но не говорит ни слова, ждет, пока Сергей выговорится.

— Я не могу смотреть Ане в глаза, мне безумно стыдно, что я поддался минутному порыву и возможности окунуться в прошлое.

Он продолжает держаться за Эда, как за единственную и нерушимую опору. Парень кладет свою ладонь поверх чужой, чувствует ее холод и сам вздрагивает. Этот разговор дается Сергею с трудом, каждое высказанное слово — это гиря, которая падает к ногам друга. Эдик осознает всю глубину его переживаний, все то, что не дает мужчине нормально дышать, и ему становится стыдно за такие наезды.

— Но почему ты не сказал мне это раньше? — возмущается Эд, а голос теплый, успокаивающий. — Я думал, что все дело в наркоте и ревности.

— Нет, дело не в этом, хотя ревность та еще стерва. И поверь, она мучает меня похуже любого палача, — Сергей отступает на шаг, смотрит болезненным взглядом, а на душе гораздо легче. — Дело в том, что я хотел поставить точку на прошлом, на Анне, закрыть свой запущенный гештальт, а оказалось, что не смог. Сделал еще хуже, — Сергей немного приподнимает уголки губ, но улыбка выходит кривой. Мужчина поднимает глаза с огромными каплями слез.

Эд встает, старается усадить друга обратно на кровать, когда видит, что физическая боль возвращается к еще не окрепшему хозяину. А самого всего трясет от услышанного, от таких слов все внутри Эда взрывается миллионами бомб.

— Да и еще это чертово