содействия еврея Соломона Ашкенази, так как Турция поддерживала избрание Батория. Скоро после своего восшествия на престол, он обратился к евреям с милостивыми словами, принял под свою охрану литовских евреев, обвиненных в убиении христианских детей, и выразил убеждение, что евреи добросовестно следуют своему закону, воспрещающему пролитие человеческой крови. Его почти двенадцатилетнее царствование (1575 — 1586) является мирной страницей в истории польских евреев.

В долгое царствование шведского принца, Сигизмунда III (1587 — 163, избрание коего повело к внутренним раздорам и гражданской войне, евреям жилось лучше, чем можно было ожидать от питомца иезуитов и ревностного католика, сурово преследовавшего польских диссидентов.

На сейме в Варшаве (1592 г.) он подтвердил старые, весьма благоприятные для евреев привилегии, дарованные им еще Казимиром. Злые нападки двух польских писателей, Моецкого и Минчиньского, доказывают лишь, в каком благоприятном положении находились евреи. Некоторые поляки осуждали вылазки Минчиньского, сеющего раздор, многие же другие называли его апостолом истины. Только одно установление, введенное Сигизмундом III во вред евреям, носит ярко церковный характер. Он установил, что евреи для постройки новых синагог должны испрашивать разрешения у католического духовенства, и таким образом поставил еврейскую религию в зависимость от фанатической церкви.

При короле Стефане Батории польское еврейство ввело у себя учреждение (ок. 1580), которое в такой форме никогда не существовало во всей еврейской истории и придало общинам в Польше чрезвычайное единство, силу и выдержку. Раньше само собою происходило так, что на польских главных ярмарках, куда стекались со всех сторон раввины и главари школ со своими учениками, обсуждались важные вопросы, улаживались крупные недоразумения и вырабатывались общие соглашения. Полезность подобных соглашений, вероятно, стала мало-помалу очевидной и возбудила мысль о том, чтобы главные представители общин регулярно собирались вместе для выработки общих и обязательных постановлений. Сначала объединились общины Малой Полыни, Великой Польши и русинской области с целью устраивать периодические синоды (Vaad) на одной из главных ярмарок, в Люблине или Ярославе. Главные общины посылали депутатов, ученых и уважаемых людей, которые пользовались правом голоса в синоде. Они избирали председателя, который руководил дебатами по возбужденным вопросам и вел протокол заседаний. Раздоры в общинах, споры между купцами, налоги, религиозные и нравственные предписания, борьба с приближающейся опасностью, общая поддержка нуждающихся братьев — таковы были вопросы, которые обсуждались в синодах и по «поводу которых выносились обязательные для всех решения. Синод следил также за книгами, разрешая печатать и продавать одни и запрещая другие. Правительство, заинтересованное в том, чтобы торговля евреев текла беспрепятственно и чтобы установленные налоги правильно поступали, поддерживало порядок, установленный сийодом. По всей вероятности разрешение на учреждение синода было дано Стефаном Батори. Внутренняя организация синода не известна, так как протоколы позже погибли во время пожаров и еврейских погромов; поэтому остается неизвестным, были ли внутренние распорядки синода при его возникновении такие же, какие господствовали в нем позже, и участвовало ли в нем более 10 членов, из коих четверо были представители четырех главных общин, Кракова, Познани, Люблина, Львова, а шестеро остальных были раввины. По-видимому, позже к организации присоединилась и Литва, поэтому и она стала называться синодом четырех стран. Заседания синода оказывали очень благотворное действие. Они предупреждали серьезные раздоры, препятствовали несправедливостям и наказывали их, будили дух общности, стремились к общему благу и противодействовали своекорыстным и мелочным местным интересам, способствовавшим разъединению общин; последнее особенно укоренилось в Германии, где евреи прониклись ограниченными мещанскими взглядами. Благодаря этому, польско-еврейский синод пользовался влиянием и далеко за пределами Польши; отдаленные немецкие общины или частные лица обращались со своими жалобами к этой высшей инстанции, уверенные в том, что синод поможет им. Необходимо вменить тем мужам, которые в течение почти двух столетий руководили синодом, в великую заслугу, что их имена, достойные быть известными потомству, были оставлены в тени, точно как бы они намеренно хотели стушеваться перед общим делом. Также неизвестны учредитель или учредители синода, выполнившие трудную задачу подчинить дисциплине своих собратьев, которые, в качестве евреев и поляков, питали отвращение к ней. Можно только догадываться, что раввин Мардохай Яфа, родом из Богемии (род. около 1530 года, умер в 1612 году), много странствовавший и много перестрадавший, организовал эти периодические собрания синода. В своей юности он прибыл в Польшу, чтобы заняться изучением Талмуда под руководительством Соломона Дурьи и Моисея Исерлеса. Тогда же он несколько ознакомился с философией и астрономией и углубился в мистику. Возвратившись в свой родной город, Прагу, он собрал вокруг себя учеников, которые стекались к нему, чтобы научиться у него принесенной им из Польши талмудичвской мудрости; но он не долго там оставался, ибо, во время изгнания евреев из всей страны, и оп принужден был взяться за страннический посох. Яфа переселился в Венецию, а из Италии снова в Польшу. Там он был раввином сначала в Гродне, а потом в Люблине и Кременце (ок. 1575 г. и до весны 1592 г.). В Люблин, где происходила главная ярмарка, стекалось, как уже упомянуто, много тысяч евреев, и там всегда улаживались многочисленные споры и тяжбы. Это навело, быть может, Мардохая Яфу на мысль превратить эти случайные синоды в регулярные и выработать для них устав. У итальянских евреев он научился порядку и организации. Его авторитет был достаточно силен, чтобы провести в жизнь свое предложение, которое к тому же удовлетворяло насущной потребности. Когда он уже на старости снова возвратился в Прагу, чтобы сделаться там раввином, председательство в синоде, перешло, по-видимому, к Иошуе Фалку Когену, руководителю львовской школы (1592 — 1616), которую содержал его богатый и влиятельный тесть. Частые синоды диссидентов в Польше, лютеран и антитринитариев с родственными им сектами в различных городах послужили, вероятно, образцом и примером еврейскому синоду с той только разницей, что в последнем не обсуждались и критиковались догматы, а разрешались вопросы практической жизни.

По внешнему виду, Польша и Литва представляли собой в то время картину страны, потрясенной и взбудораженной религиозными сиюрами, из которых должно было восстать новое христианство. В то время, как в Германии реформационное и антиреформационное движение давно уже улеглось, титанические протестанты превратились в повседневных пасторов, а сама новая церковь, в свою очередь, переходила в состояние окаменелости и после непродолжительного молодого опьянения впала в старческое бессилие, в польских странах волны религиозной нетерпимости и сектантской разрозненности бушевали с такой яростью, что грозили затопить всю страну. Немецкие колонии в Польше перенесли туда реформацию, а польское дворянство, лишенное собственных убеждений, из одного лишь слепого подражания пристало к модному антипапистскому движению. Мещане же и крестьяне, т. е.