— Мне нравится с ней иной раз поболтать.

— Учти: дальше разговоров заходить несмей, если только не надумаешь жениться. Мариан моя подруга, а не толькослужанка. А Рут мне как родная дочь. Я никому не позволю соблазнить ее и потомбросить.

— Да, миледи, — усмехнулся Хью.

— Ах ты, самодовольная обезьяна! —воскликнула со смехом Джанет. — Я серьезно говорю! А теперь давайнаперегонки. Что твой Громовержец может противопоставить моему Смерчу, ну-ка!

Обе лошади сорвались с места и устремилисьвперед. Ни Джанет, ни Хью не заметили одинокого всадника, застывшего на вершинехолма над озером. За последние несколько недель он уже не раз бывал здесь, ноДжанет и ее племянник чувствовали себя в этих местах полными хозяевами. Им дажене приходило в голову, что их покой может нарушить чужак.

— Мне кажется, — обратился всадник ксвоей лошади, — Пришла пора нанести визит в замок Гленкирк. Это был хозяинсоседнего Грейхевена.

Если бы леди Анна не вмешивалась столь открытов дела Джанет — будучи жестоко уязвленной тем, что недавно объявившаясяродственница оказалась отнюдь не нищей старухой, а богатой красавицей, —может, Джанет и не провела бы в тот вечер так много времени у зеркала,наряжаясь для обеда. В итоге она опоздала в большой зал, но зато стоило ей тампоявиться, как за столом тут же смолкли все разговоры.

На ней было нежно-зеленое бархатное платье сглубоким вырезом на груди, расшитым золотой ниткой и усыпанным мелкими топазамии жемчугом. На голове красовался зеленый бархатный чепец, отделанный по краямзолотистым кружевом и жемчугом. Сзади спускалась легкая прозрачная вуаль изгаза, накрывая золотисто-каштановые волосы. Вокруг шеи покоилась нитка свеликолепным кремовым жемчугом.

Адам вскочил из-за стола, подбежал к сестре иотвел ее к остальным.

— Добрый вечер, сестра, —проговорила Джанет, проходя мимо Анны.

Та еле заметно кивнула.

Но прежде чем усадить сестру, Адам решилпредставить ей гостя:

— Джанет, это лорд Хей, хозяинГрейхевена.

Она машинально протянула руку для приветствияи лишь потом подняла свои зеленые глаза на мужчину, чей взгляд задержался на ееглубоком декольте.

— Колин!

— Значит, не забыла, — усмехнулсяон. — Ты была совсем еще девчонкой, когда мы виделись в последний раз.

— А ты был долговязым стеснительнымподростком.

Он выдвинул для нее стул рядом с собой, акогда она села, налил ей выпить. Джанет пригубила и поморщилась.

— Что я вижу? — хохотнул он. —Неужели леди Анна ничего не смыслит в хороших винах?

— Воспользуюсь удобным предлогом, чтобызаметить, что у нее вообще дурной стол. Отец покупал только лучшие сорта вин,но для Анны главное отнюдь не качество, а низкая цена.

— А ты не изменилась, моя дорогая. Всетакая же прямолинейная. Вспоминается в связи с этим забавный случай, как однавоинственная юная красавица храбро сражалась с не менее красивой леди Гордон зачесть старого плута лорда Босвелла. Сколько тебе было тогда? Десять?Одиннадцать?

Джанет рассмеялась:

— Я и не знала, что ты там присутствовал.Это было перед самым нашим отплытием в Сан-Лоренцо.

— Я был там вместе с кузеном графомЭрролом. Видел все собственными глазами. О той драке долго вспоминали при дворедо твоего исчезновения и после.

— Я никуда не исчезала, лорд Хей. Менявыкрали из моей семьи и продали в рабство. Но мне повезло: я вышла замуж заблагородного человека и прожила хорошую жизнь. — Она сказала это просто ис достоинством. — Ты, конечно, тоже женат?

— Был. Три раза. После того как пережилтвою потерю.

— Что?!

— Я восхищался тобой, и мой отец дажедумал поговорить с твоим отцом насчет нас с тобой. Но увы! Не успели мы и оглянуться,как ты уплыла в Сан-Лоренцо и уж больше не вернулась.

— Учитывая, что у тебя было три жены и тыпережил их всех, я считаю, мне повезло, что я тогда сбежала от тебя. Дети?

— Несколько умерли в младенчестве, а изживых только трое. Два сына и дочь. Она у меня в монашки подалась, А у тебя?

— Я родила мужу четырех сыновей, два изкоторых погибли на войне. В живых остались лишь самый старший и младший. И ещедочь. Прибавь к атому девять внуков, которых я оставила. Ну и еще, конечно,двое детей Чарльза.

Он снова опустил глаза на ее грудь, — Мнетрудно поверить, что ты бабушка хотя бы одного внука. Уж молчу про одиннадцать.

— Вы слишком дерзки, милорд.

— И вы, мадам, тоже. Если бы ты нехотела, чтобы мужчины любовались твоей грудью, не стала бы выставлять еенапоказ. Впрочем, мне хотелось бы увидеть больше.

Она покраснела и, чтобы скрыть свое смущение,энергично принялась за куриное крылышко.

— Я надела это платье, — тихосказала она, — только чтобы позлить Анну.

— И тебе это блестяще удалось, моядорогая. С той самой минуты как ты появилась в зале, она только и делает, чтостреляет в тебя глазками. Она всегда считала себя первой красавицей, и ейобидно, что ты украла у нее это звание.

— Она невзлюбила меня с самого начала.Видимо, представляла себе, нищую, сломленную тяжелой жизнью старуху, которуюпридется кормить и поить. Ну и, само собой, снискать себе на этом поприще славущедрой христианской души. Она т может простить мне, что я оказаласьотносительно привлекательной для своих лет и вдобавок состоятельной.

— Пожилой тебя никак не назовешь. Что доменя, то я лично всерьез подумываю о том, чтобы уложить тебя в постель.

— Сэр! Я уже десять лет как овдовела! Уменя одиннадцать внуков!

— Мадам! — передразнил ее лордХей. — Я доверяю прежде всего своим глазам, которым открылась полная грудьмолодой женщины, узкая талия, на которой я могу сомкнуть пальцы рук. И клянусь,под этими юбками прячутся две длинные стройные ножки и нежные округлые бедра. Яизучу все это досконально, Джанет.

Наклонившись, он поцеловал ее в шею. Дрожьпрокатилась по всему ее телу. Его губы обожгли ей кожу, и она, порывистоотвернувшись, демонстративно заговорила о чем-то с братом. Позади нее раздалсянегромкий смешок Колина Хея.

Его знаки внимания и неприкрытое желаниесмутили Джанет. Турки отличались развитой чувственностью, но они никогда недавали ей волю на людях. Джанет не привыкла к той свободе, которая царилаздесь. Когда мужчины вокруг нее открыто восхищались достоинствами женщин и дажеласкали их, это вызывало в ней смущение.