— Да-да, конечно, — заторопилась Исенара. — Как я могу вас отблагодарить?!

— Нам достаточно знать, что мы оказали услугу вашего высочеству.

Жар болезненно поморщился, но тсаревна, не удовлетворенная ответом, поспешно стащила с руки браслет — белого золота, с бледно-голубыми камушками:

— Вот, возьми!

Отнекиваться от тсарских милостей нельзя, и саврянин принял подарок, почтительно поцеловав протянувшую его руку.

— Прощайте, ваше высочество.

— Удачи тебе, Альк! — Было видно, что Исенаре не терпится вернуться в беседку и перечитать заветное письмецо. Раз двести.

Саврянин криво улыбнулся и не ответил.

— Выйдем с толпой, через главные ворота, — пояснил он пару щепок спустя, когда Жар недоуменно заозирался на знакомую дорожку, оставшуюся в стороне. — Сейчас как раз утренний прием челобитчиков закончился, видишь, народ валит?

По широкой мраморной лестнице действительно спускалось около сотни людей — и господа, и слуги, и даже какой-то бродяга огрызающийся на тащившего его за шиворот стражника. Смешаться с ними не составило труда.

Альк поймал Рыску за руку и небрежно натянул на нее тсарский браслет.

— Рукав обдерни, чтоб не заметили.

— Да пусть бы у тебя был, — удивилась девушка. — Дома разберемся.

— На меня не налезет. А из кармана вывалиться может, не в кулаке ж тащить.

Нести такую драгоценность на запястье Рыске было боязно, но передать браслет Жару (уж у этого-то ничего не вывалится, еще и со стороны завалится!) она не успела.

— Альк? — негромко, крайне изумленно окликнули за спиной. Мужской голос, саврянский.

— Тебя кто-то зовет! — Рыска дернула Алька за рубашку, решив, что он не расслышал. К ее изумлению, белокосый не только не обернулся посмотреть, в чем дело, но и ускорил шаг, таща девушку за собой.

— Альк! — Голос стал громче, уверенней.

— Кто это? — Рыска споткнулась. К счастью, до подножия лестницы оставалось всего несколько ступенек, и девушка, повиснув на руке белокосого, перелетела через них, как через ручей на привязанной к суку веревке. — Ой, нога-а-а! Подожди!

Саврянин, сдавленно выругавшись, сгреб Рыску в охапку, перебросил через плечо и понес прочь. Девушка подняла голову и успела-таки рассмотреть стоящего наверху лестницы человека с растерянно-недоверчивым лицом: белокосого, высокого, худощавого, поразительно похожего на Алька.

Вернее, это Альк был на него похож.

Двери замковых кладовых следует подбивать медью, дабы крысы их не подгрызли и не проникли внутрь.

Там же

— Девчонка, — резко и зло сказал Альк, когда они уже подходили к кормильне. До этого саврянин не произнес ни слова, а Друзья, чуя его настроение, не навязывались. — Ждет она чего-то. Чего?! Что действительно Хольга с небес спустится и с любимым ее обвенчает?

Рыска, в первый момент решившая, что речь идет о ней, опешила. Она-то думала, что Альк остался доволен успешно завершившимся походом! И разве можно говорить о своей тсаревне будто о простой девке?! Рыска и то ее величием прониклась!

— А что она может сделать? — вступился за Исенару Жар. — Власть в руках у ее матери, а сама тсаревна в них ничего тяжелей цветочка не держала.

— Что-то сделать можно всегда. И Шарес ваш такая же тряпка. Взял да стукнул бы кулаком по столу. — Альк показал тсаревичу пример, сорвав досаду на подвернувшемся столбе. Навес вздрогнул, шумно вспорхнули испуганные голуби. — А лучше — папаше своему по плеши.

— Альк! — ужаснулась девушка. — Ты чего такое говоришь? Он что, по-твоему, родного отца убить должен?!

— Он должен не дать ему убить тысячи других отцов, матерей и детей. А как он это сделает — его забота. Главное — не сидеть и не хлопать глазами в надежде, что все само собой рассосется. Вон даже эта, — Альк пренебрежительно кивнул на Рыску, хотя вроде с ней и разговаривал, — закопошилась, когда припекло.

— Ну и что из этого вышло? — Жар шутливо дернул подружку за кончик пыльной косы.

— Уж точно лучше, чем до смерти коровам хвосты мыть. Хоть на человека похожа стала… со спины.

— А ты, наоборот, зря из послов ушел! — обиделась Рыска. — Раз такой умный, взял бы да научил тсарей, как правильно странами править. А то со стороны легко браниться!

— Когда Богиня раздавала бабам мозги и титьки, ты встала не в ту очередь! — не выдержал Альк.

— Что, надо было выбрать титьки? — огрызнулась девушка, тоже доведенная до белого каления.

Саврянин уставился на нее тяжелым немигающим взглядом. Рыска вжала голову в плечи, но глаз не отвела, про себя с ужасом понимая: сейчас ее так отошьют — до вечера не отмоется.

Однако Альк неожиданно спокойно сказал:

— Знаете, идите-ка вы домой.

— А ты?!

— Есть еще одно дело. Личное. — Белокосый сунул Жару гитару, развернулся и исчез в одном из переулков прежде, чем друзья успели опомниться и толком его расспросить.

* * *

Поле боя, впервые оставшееся за Рыской, больше смущало ее, чем радовало. Расхаживая по маленькой комнатушке на втором этаже (внизу гомонили, стучали кружками, тянули песни подвыпившие савряне), девушка старательно распаляла себя воспоминаниями: «эта», «со спины», «все девки одинаковы», как же! Говорит, будто о собачках: свистнул — прибежали, на задние лапки встали!

Получалось плохо. Алька все не было, и без него Рыску больше грызла тревога, чем злость.

— Ругаться с этой крысой — что плевать против ветра! — с досадой бросила она, в сотый, наверное, раз выглянув в окошко.

— Я бы даже сказал, нужду справлять, — поддакнул сидящий за столом Жар, развлекаясь возведением столбика из оставшихся у них денежек. Одна мелочь, но вора это не печалило — есть же еще браслет! — Причем большую.

— Нет, ну скажи — сволочь?!

— Сволочь-сволочь, редкостная, — утешил ее друг, осторожно поднося к столбику очередную медяшку.

— Да что он о себе воображает?! Сам сплошной недостаток, а надо мной вечно издевается! — Рыска задела бедром край стола и зашипела от боли, потирая ушибленное место.

— Но он тебе все равно нравится, — печально заключил вор, глядя на раскатившиеся монеты.

— Еще чего! — опешила девушка от такого поворота разговора.

— Того. Я же вижу, как ты на него смотришь. — Жар сгреб деньги в кучу и начал все сначала.

— Никак я на него не смотрю!!!

— Во-во.

Ошарашенная Рыска вцепилась руками в подоконник, высунула голову наружу — чтоб обдуло ветерком. Постояла так несколько щепок.