могилу; стоявший у нее старец-монах насчитал 441 труп. Только кучка черкесов (людей Каспулата Муцаловича), засевшая в одной башне вместе с несколькими русскими, отстреливались до тех пор, пока у нее не стало пороху; тогда они попытались бежать за город, но были настигнуты и изрублены. Немцы тоже пробовали обороняться, но потом обратились в бегство. В городе происходил неистовый грабеж. Грабили приказную палату, церковное имущество, дворы купцов и иноземных гостей, каковы бухарский, гилянский, индейский. Все это потом было свезено в одно место и поделено (подуванено). Кроме своей кровожадности, Стенька отличался еще особой ненавистью к приказному письмоводству: он велел собрать все бумаги из правительственных мест и торжественно их сжечь. При этом похвалялся, что также сожжет все дела на Москве в Верху, то есть у самого государя.

Астрахань подверглась оказачению. Население было разделено на тысячи, сотни и десятки, и отныне должно было управляться казачьим кругом и выборными атаманами, есаулами, сотниками и десятниками. Однажды утром устроена была торжественная присяга за городом, где население произносило клятву верно служить великому государю и Степану Тимофеевичу, а изменников выводить. Разин, очевидно, не решался открыто посягнуть на царскую власть, столь глубоко внедрившуюся в умы русского народа: он постоянно твердил, что вооружился за великого государя против его изменников московских бояр и приказных людей; а известно, что эти два сословия были нелюбимы народом, который им приписывал все неправды, все свои тяготы и в особенности водворение крепостного состояния. Естественно поэтому, такой дружный отклик находил в низших классах призыв к свободе и казацкому равенству не только среди холопства и крестьянства, но также среди посадских жителей и простых служилых людей, каковы пушкари, воротники, затинщики и, наконец, самые стрельцы. Последние составляли в поволжских городах главную опору воеводской власти; но они не были довольны своей подчас тяжелой, скудно вознаграждаемой службой и с завистью смотрели на вольного казака, имевшего возможность проявить свою удаль, погулять на просторе и обогатить себя добычей. Отсюда понятно, почему стрельцы в тех местах так легко переходили на сторону воровского казачества. Местному духовенству в этих смутных обстоятельствах пришлось играть незавидную страдательную роль. Когда все гражданские власти были истреблены, митрополит Иосиф затворился на своем дворе и, по-видимому, только скорбел о событиях, сознавая свою беспомощность. Среди священников нашлось несколько лиц, самоотверженно пытавшихся обличать Стеньку и его товарищей; но они были замучены; другие поневоле исполняли приказания атамана; например, без архиерейского разрешения венчали дворянских жен и дочерей, которых Стенька насильно выдавал замуж за своих казаков. Притом же воровские казаки менее всего отличались религиозностью. Стенька не соблюдал постов и неуважительно относился к церковным обрядам; его примеру следовали не только старые казаки, но и новые, то есть астраханские жители; а кто думал противоречить, тех нещадно били.

Шумно и весело праздновали казаки свою удачу в Астрахани. Ежедневно шла гульба и попойки. Стенька Разин постоянно был пьян и в таком виде решал судьбу людей, в чем-либо провинившихся и представленных к нему на суд: одного приказывал утопить, другого обезглавить, третьего изувечить, а четвертого по какому-то капризу пустить на волю. В день именин царевича Федора Алексеевича он вдруг с начальными казаками пришел в гости к митрополиту, и тот угостил их обедом. А потом он же велел взять поочередно обоих сыновей убитого князя Прозоровского, которые вместе с матерью скрывались в митрополичьих палатах. Старшего 16-летнего он спрашивал, где таможенные деньги, собиравшиеся с торговых людей. «Пошли на жалованье служилым людям», – отвечал княжич и сослался на подьячего Алексеева. «А где ваши животы?» – продолжал он допрашивать и получил ответ: «Разграблены». Обоих мальчиков Стенька велел повесить за ноги на городской стене, а подьячего – на крюке за ребро. На другой день подьячего сняли мертвого, старшего Прозоровского сбросили со стены, а младшего живого высекли и отдали матери.

Прошел целый месяц пьяного и праздного пребывания в Астрахани.

Стенька наконец опомнился и сообразил, что в Москве хотя и не скоро, а все же получили известие об его подвигах и собирают против него силы. Он велел готовиться к походу. В это время приходит к нему толпа астраханцев и говорит, что некоторые дворяне и приказные люди успели скрыться. Она просила, чтобы атаман велел их разыскать, а иначе, в случае присылки государева войска, они будут им первыми неприятелями. «Когда уеду из Астрахани, тогда делайте что хотите», – ответил им Стенька. В Астрахани он вручил атаманскую власть Ваське Усу, а товарищами ему назначил атаманов Федьку Шелудяка и Ивана Терского; оставил половину показаченных астраханцев и стрельцов и по два от каждого десятка донцов. А с остальными поплыл вверх по Волге на двухстах стругах; берегом шли 2000 конных казаков. Достигнув Царицына, он отправил на Дон часть награбленного в Астрахани добра под прикрытием особого отряда. Следующие наиболее значительные города, Саратов и Самара, были легко захвачены, благодаря измене ратных людей. Воеводы, дворяне и приказные люди подверглись избиению; имение их разграблено; а жители получили казацкое устройство, и часть их подкрепила воровские полчища.

В начале сентября 1670 года Стенька был уже под Симбирском.

Разосланные им лазутчики успели рассеяться в понизовых областях, а некоторые проникли до самой Москвы. Везде они смущали народ заманчивыми обещаниями истребить бояр и приказных людей, ввести равенство, а следовательно, и раздел имущества. Для вящего уловления простонародья хитрый вор прибег даже к такому обману: его агенты уверяли, что в казацком войске находятся несправедливо сверженный царем патриарх Никон и (умерший в начале этого года) наследник престола царевич Алексей Алексеевич, под именем Нечай; последний якобы не умер, а убежал от боярской злобы и родительской неправды. Возбуждая таким образом православное русское население, агенты Стеньки вели другие речи среди раскольников и инородцев; первым обещали свободу старой веры, вторым освобождение от русского владычества. Таким образом, возмущены были черемисы, чуваши, мордва, татары, и многие из них спешили соединиться с полчищами Разина. Он призывал даже и внешних врагов на помощь к себе против Московского государства: для этого он посылал за крымской ордой и предлагал свое подданство персидскому шаху. Но то и другое было безуспешно. Шах, пылая мщением за грабительский набег и гнушаясь сношением с разбойником, велел казнить Стенькиных посланцев.

Город Симбирск был очень важен по своему положению: он входил в укрепленную черту или засечную линию, шедшую на запад до Инсара, на восток до Мензелинска. Предстояла трудная задача не пропустить Стеньку с его полчищами внутрь этой черты. Симбирск имел крепкий город, то есть кремль, и, кроме того, укрепленный посад или острог. Кремль был достаточно снабжен