положении дел. Отовсюду получились неблагоприятные для воровских казаков известия об усмирении мятежников и водворении правительственной власти. Оставалась одна Астрахань; но и на ее жителей трудно было полагаться, пока здесь сохранялась церковная власть в лице митрополита, который неустанно убеждал свою паству покаяться, отложиться от воров, выдать их. Шелудяк собрал круг, на котором решено было убить митрополита, а также и воеводу князя Семена Львова, все еще остававшегося в живых. С этим решением он послал казака Коченовского к астраханским атаманам, прибавив, что по письмам владыки Иосифа и князя Семена не только отложились Терек и Дон, но и произошла самая поимка Разина и что от них грозит казакам конечная гибель. Эта присылка дала решительный толчок, чтобы покончить с митрополитом.

Утром 11 мая 1671 года Иосиф слушал проскомидию в соборе. Вдруг пришли несколько казаков и позвали его в свой круг. Старец облачился в святительские ризы, надел митру и с крестом в руке, в сопровождении священников, при звоне большого колокола отправился в казачий круг. Тут Васька Ус велел Коченовскому выступить вперед и говорить, с чем приехал. Тот объявил, что прислан от войска с донесением на митрополита в переписке с Доном и Тереком. Иосиф ответил, что с ними не переписывался. «А хотя бы и переписывался, – заметил он, – то ведь это не с Крымом и не с Литвою». Затем он снова начал увещевать казаков, чтобы они отстали от своего воровства и принесли повинную великому государю. Круг зашумел. «Что он пришел на нас с крестом, как будто мы неверные?» – кричали они. Некоторые потянулись, чтобы сорвать с него облачение. Тут некий донской казак, по имени Мирон, попытался заслонить собою митрополита, говоря: «Что это, братцы, хотите руку поднять на такой великий сан, к какому нам и прикоснуться нельзя!» Но казак Алешка Грузинов бросился на Мирона и схватил его за волосы; с помощью других вытащил из круга, и тут его изрубили. Однако мятежники после его слов не решились сами разоблачать владыку, а велели это сделать священникам. Те медлили. Иосиф снял с себя митру и, обратясь к священникам и протодьякону, сказал: «Разоблачайте. Уже пришел час мой».

Разоблаченного владыку привели на зелейный (пороховой) двор и подвергли жестокой огненной пытке, допрашивая о переписке. Не получив никакого ответа, стали спрашивать, сколько у него казны. «Всего полтораста рублей», – проговорил страдалец. Обожженного, изувеченного старца потом повели к раскату на казнь. Проходя мимо убитого Мирона, он поклонился и осенил его крестным знамением. Алешка Грузинов и его товарищи взвели старца на раскат, посадили на край и стали толкать. По невольному чувству самосохранения митрополит ухватился за Алешку и едва не увлек его с собой. Товарищи отцепили его и столкнули старца. Когда раздался стук упавшего на землю тела и воры увидали предсмертные судороги владыки, на них напал ужас, и несколько минут они стояли в молчании. Очнувшись, они снова составили круг, куда привели князя Семена Львова. Его также подвергли пытке, а потом палач отрубил ему голову.

На следующий день Васька Ус и другие атаманы собрали опять круг и составили запись, на которой все казаки и посадские люди обязывались дружно жить между собой и стоять против изменников-бояр. Священники неволею принуждены были подписаться под этим приговором за себя и за своих духовных детей. Но подобная запись мало подкрепляла дух мятежников и не могла рассеять тяжелого впечатления, произведенного мученической кончиной митрополита. Тело его священники перенесли в собор и там пока похоронили в приделе.

Поход Федьки Шелудяка вверх сначала имел некоторый успех. К нему пристали не только царицынцы, но также саратовцы и самарцы, и он во главе большого полчища в июне дошел до Симбирска. Но тут так же, как у Разина, и окончилась его удача. В Симбирске теперь начальствовал Петр Васильевич Шереметев. Он отбил приступы мятежников; но после имел неосторожность принять от них грамоту о том, что они воюют против изменников-бояр, из которых главные это князь Юрий Алексеевич Долгорукий и оружничий Богдан Матвеевич Хитрово. Мало того, Шереметев отвечал атаманам и вошел с ними в переписку о принесении повинной и о посылке за царским указом. За это он потом подвергся царскому выговору. Меж тем полчище, отступившее к Самаре, большей частью рассеялось; а Шелудяк с своим войском ушел в Астрахань. Тут он взял в свои руки главное начальство, так как Васька Ус, замучивший митрополита Иосифа, вскоре после его кончины и сам умер, как говорят заживо съеденный червями.

Вслед за Шелудяком, в конце августа, под Астрахань приплыла царская рать, начальство над которой было вверено боярину Ивану Богдановичу Милославскому, отличившемуся обороной Симбирска от Разина. Он остановился у болдинского устья и отсюда посылал мятежникам увещания о сдаче с обещанием помилования. Но казаки и астраханцы приготовились к отчаянной обороне. Мало того, приведший к ним на помощь с Дону остатки разинцев атаман Алешка Каторжный укрепился на нагорной стороне Волги и отсюда препятствовал сообщениям Милославского с верховыми воеводами. Тогда последний и со своей стороны велел возвести земляной городок на том же нагорном берегу. Этот городок 12 сентября подвергся нападению соединенных шаек Шелудяка и Каторжного; но они были отбиты. После того воры ограничились простой обороной Астрахани. Осада ее затянулась на целых три месяца. Милославский также не предпринимал решительных действий. Он старался склонить жителей к покорности убеждениями и ласковым обхождением с теми, которые приходили к нему для переговоров или просто перебегали в его стан. На помощь царской рати явился черкесский князь Каспулат Муцалович, верный вассал московского государя. Теперь Астрахань была так стеснена, что прекратила подвоз съестных припасов и осажденным грозил неизбежный голод. В городе началось разъединение: умеренные стали склоняться на увещания боярина. Тщетно самое непримиримое казачество пыталось свирепствовать и застращать коренных жителей. Видя неминучую беду, Шелудяк вошел в сношения с князем Каспулатом; но тот перехитрил воровского атамана, выманил его из города и схватил. Оставшись без предводителя, астраханцы 26 ноября сдались на милость царскую.

Милославский торжественно, при звоне колоколов, вступил в город и обошелся очень мягко с побежденными. Опираясь на обещание царских грамот отдать вины покорившимся, он никого не казнил и не преследовал. Даже Шелудяк свободно проживал на его дворе; Алешка Грузинов отпущен из города, Иван Красулин тоже оставлен на свободе. Впрочем, воевода действовал далеко не бескорыстно и собрал с виновников мятежа обильную дань из награбленных ими богатств. В Москве не совсем были довольны таким образом действия воеводы; но благоразумно выждали время, пока Астраханский край успокоился и дела вошли в