такой расклад мне нравится. Вот только в путь отправляться нельзя. Надо бивак разложить. Подлечится, подхарчиться, да и врага поверженного ошмонать со всей тщательностью. Сорок три налетчика наверняка не с пустыми руками были. А пока суть да дело, наверняка стемнеет.

* * *

Конь остановился, метров пятьдесят не доезжая к подножью этого холма. И как я не понукал, не сдвинулся с места ни на шаг. Всхрапывал, стриг ушами, а вперед не шел. В общем-то, будь я животным, тоже доверился бы инстинкту и повернул обратно. Плохо здесь было, стремно… Но в том и разница между людьми и животными, что они делают только то, что хотят, а мы — что должны или прикажут.

И хоть в этом мире мне никто не указ… Кроме собственного представления о чести и долге. Зато, как раз с ними, договориться труднее всего. Практически невозможно.

Вздохнув, я слез с коня и дальше двинулся пешком.

Холм, как холм… Ну, чуть более крутой, чем обычно бывают курганы, размытые дождями и зализанные ветром. Ну, трава на нем не росла, словно выгорело все в страшном пожаре. Или почву обработали каким-то сверхмощным гербицидом, вроде тех, что применяются на железнодорожных путях. Тишина вокруг непривычная… Ах да, о двери упомянуть забыл…

В западной части имеется небольшой срез. А в нем — дверь. С виду ничего особенного… Как вход в погреб. Размеры только слишком «взрослые». Если бы конь не заупрямился, я мог бы внутрь прямо на нем и въехать. Если впустят, конечно…

Подошел, проковырял кинжалом мокрые, словно только что из воды вынутые, доски. Толстые. Подогнанные наглухо. Места соединений