Раз дело касается Айз Седай, Перрин решил, что лучше вообще ни о чем не думать, и надеялся, что ни Морейн, ни Лан тоже не станут задаваться вопросами. Однако огонек в глазах Стража подсказал Перрину, что по крайней мере Лан ничего не упустил.

– Вас было двенадцать против двадцати айильцев? – спросил Лан равнодушным тоном.

Орбан, морщась, выпрямился. Притворно небрежным тоном промолвил:

– Именно. Когда ищешь Рог Валир, надо быть готовым к таким встречам. Подобная схватка и для Ганна, и для меня не первая и не последняя. Будут и другие сражения, пока мы не найдем Рог. Если озарит нас Свет. – Он произнес эти слова так, будто у Света нет других забот. – Разумеется, не все наши битвы были с айильцами, но всегда находятся те, кто хочет остановить охотников. Пусть попробуют! Ганна и меня – нас так легко не остановишь!

Одобрительный шепоток всколыхнул горожан. Орбан еще больше приосанился.

– Вы потеряли шестерых и одного взяли в плен. – По бесстрастному тону Лана нельзя было понять, стоит ли гордиться таким исходом, или же его следует стыдиться.

– Именно, – сказал Орбан. – Остальных мы перебили. Ну, кроме тех, кто убежал. Несомненно, сейчас они прячут своих мертвецов – я слышал, они так делают. Белоплащники их ищут, но им никогда не найти этих айильцев.

– Здесь есть белоплащники? – перебил Перрин.

Орбан глянул на него как на пустое место и отвернулся, вновь обратив свою речь к Лану:

– Вечно белоплащники суют свой нос куда не надо и куда их не звали. Невежественные хамы. Да, они целыми днями прочесывают верхами окрестности, но не сомневаюсь, что не найдут ничего, кроме собственной тени.

– Полагаю, не найдут, – заметил Лан.

Перебинтованный лорд нахмурился, явно не понимая, что же хотел сказать Лан, и опять повернулся к хозяину гостиницы:

– Отыщи ту старуху, слышишь! У меня голова раскалывается!

Бросив напоследок взгляд на Лана, он заковылял прочь, карабкаясь по лестнице с трудом, одолевая ее по ступеньке. И провожал его гул восхищения – как же, охотник за Рогом, победивший в бою айильцев!

– Какой богатый событиями город! – Глубокий голос Лойала приковал к огиру все взоры. Только капитаны не обернулись и теперь увлеченно обсуждали канаты, насколько уловил из их разговора Перрин. – Везде, где я побывал, вы, люди, что-то делаете, что-то совершаете, торопитесь, суетитесь, и с вами случаются всякие происшествия. Как вы выдерживаете такое возбуждение?

– Ах, друг-огир, – сказал Фурлан, – так уж мы, люди, и живем, нам только возбуждение и подавай. Как я жалел, что не смог тогда отправиться к Сияющим Стенам! Ну, позвольте мне рассказать вам…

– Наши комнаты. – Морейн не повысила голоса, но ее слова обрезали речи хозяина, будто острым ножом. – Андра договорился с вами о комнатах? Верно?

– Ах, леди, простите меня. Да-да, мастер Андра действительно снял комнаты. Простите меня, пожалуйста! От этого всеобщего возбуждения у меня из головы все повылетало. Пожалуйста, простите меня, леди. Сюда, прошу. Если вы соблаговолите следовать за мной.

Беспрестанно кланяясь и расшаркиваясь, рассыпаясь в извинениях и болтая без передыху, Фурлан повел гостей вверх по лестнице.

Наверху Перрин остановился и оглянулся. Он слышал доносившийся снизу шепоток: «леди» и «огир», ощущал все взоры, но ему казалось, что еще одну пару глаз он чувствует особо. Какая-то женщина пристально смотрела не на Морейн и не на Лойала, а на него.

Перрин сразу же выделил ее из толпы. Во-первых, она стояла в стороне от остальных, а во-вторых, была единственной женщиной в зале, одежды которой не украсила даже узкая полоска кружев. Ее темно-серое, почти черное платье было простым и незатейливым, чем походило на одежду капитанов судов: широкие рукава, узкая юбка и ни одной оборки, рюши или хотя бы стежка цветной вышивки. Когда девушка сделала шаг, Перрин заметил, что платье предназначено для верховой езды, а обута незнакомка в мягкие сапожки, выглядывавшие из-под подола. Она была молода – наверное, не старше самого Перрина – и для женщины высока ростом. Черные волосы до плеч. Нос, который, будь он чуть побольше, выглядел бы слишком нахальным. Благородный рот. Высокие скулы. И темные, слегка раскосые глаза. Перрин так и не смог решить, красива она или нет.

Когда Перрин поглядел вниз, девушка отвернулась к одной из служанок и больше в сторону лестницы не смотрела, но юноша был уверен, что не ошибся. Незнакомка рассматривала именно его.

Показывая постояльцам комнаты, Фурлан не переставая болтал, хотя на самом деле Перрин его не слушал. Его мучили невеселые раздумья о том, знает ли черноволосая девушка, что означают желтые глаза. «Чтоб мне сгореть, она же на меня смотрела!» Затем Перрин услышал, как хозяин гостиницы произнес: «В Гэалдане провозгласили Дракона», и ему почудилось, будто уши у него сейчас станут такими же остроконечными, как у Лойала.

Морейн как вкопанная остановилась в дверях своей комнаты:

– Еще один Лжедракон? В Гэалдане? – Голос ее дрогнул.

Капюшон плаща по-прежнему скрывал ее лицо, но он не мог скрыть, что Айз Седай потрясена до глубины души. Даже услышав ответ Фурлана, Перрин не удержался и внимательно посмотрел на Морейн: он почуял нечто похожее на страх.

– Ах, леди, не пугайтесь, не надо! До Гэалдана сотни лиг, и никто не потревожит вас здесь, ведь с вами мастер Андра, а рядом и лорд Орбан с лордом Ганном. Да и…

– Отвечай! – рубанул Лан. – В Гэалдане объявился Лжедракон?

– Ах! Ах нет, мастер Андра, не совсем так! Я сказал, что какой-то мужчина в Гэалдане возглашал о Драконе. Так мы слышали несколько дней назад. Проповедует, можно сказать, о его пришествии. Говорит о том парне из Тарабона, о котором мы слышали. Хотя некоторые твердят про Арад Доман, а не Тарабон. Во всяком случае, от нас далеко. Того и гляди скоро только об этом и будем говорить, больше ни о чем, ну, кроме, быть может, диких россказней, будто армия Ястребиного Крыла возвращается… – Холодный взор Лана стальным клинком впился в Фурлана, и тот с трудом сглотнул и принялся еще быстрее потирать руки. – Я-то знаю только понаслышке, мастер Андра. Поговаривают, парень может взглядом пригвоздить к месту. И он несет всю эту чепуху о Драконе… Мол, Дракон явился спасти нас, и все должны следовать за ним, и якобы даже звери будут сражаться за Дракона. Не знаю, арестовали его или еще нет. Это ведь весьма вероятно – гэалданцы не будут долго терпеть такую болтовню.

«Масима, – удивленно подумал Перрин. – Это проклятый Масима».

– Ты прав, хозяин, – сказал Лан. – Весьма вероятно, этот малый нас не побеспокоит. Знавал я одного парня, которому нравилось произносить дикие речи. Вы помните его, леди Элис? Масима, кажется?

Морейн вздрогнула: