вещества, то получится нитроглицерин. Вот так же и здесь. В лице Кропса мы имеем очень хорошего теоретика по РНК-вирусам. Он подвел классную теоретическую базу. Дело в том, что РНК-вирусы мутируют и их геном нестабилен. Не буду заниматься с вами высокой биологией, скажу только, что высокий уровень мутаций не позволяет РНК-вирусам быть точными в репликациях.

Кристина приподняла бровь.

– Иными словами вы хотите сказать, что вирус в этой форме в природе невозможен в принципе – сказала девушка – потому как геном вируса подвергся серьезной реструктуризации, при которой в естественной среде он бы не выжил.

– Именно – кивнул Верховский – дело в том, что регуляторная часть вирусного генома имеет низкую частоту мутаций. «Зеленый призрак» имеет нетипичную степень мутации, какая обычно осуществляется путем генетической модификации.

– Чем занимается Аристов – догадалась Кристина.

– Да – сказал Александр – с помощью клонирования различных генных вариаций можно изменить структурную часть вируса и заставить его вести себя, согласно желанию создателя и подгонять под изменяемые обстоятельства: группа крови, возраст, раса.

Кристина кивнула своим мыслям. Безусловно мутация может превратить что-то доброе во что-то злое, а что-то злое в ещё более злое. Чем сложнее будет мутация, тем сложнее будет разгадать структуру вируса и бороться с ним.

– Вероятно вы хотите понять, как они хотят справиться с вирусом? – улыбнулся Верховский, словно прочтя мысли девушки.

Кристина усмехнулась.

– Честно говоря да – сказала она.

Александр скрестил руки на гуди.

– А вот здесь и сработает тот чип, автором которого является прекрасный биотеохнолог Мецгер. Если взять за константу, что сложность борьбы с вирусом лежит в регулирующей области, то победить вирус можно, вырубив эту регулирующую область. Если вывести её из строя, вирус погибнет.

– Вставка чипа-ингибитора блокирует мутацию вируса – поняла Кристина – как бы запирая его, но не останавливает полностью. Если отключить чип, то вирус в человеке начнет развиваться дальше. Если то, что Кирсанов горит правду про скоротечность распространения вируса, то за несколько секунд можно убить население небольшого города.

– Я рассказал, что видел! – воскликнул Кирсанов – но позвольте, чипирование это дорогостоящее удовольствие. Нельзя же просто взять и всем раздать чипы.

– Нельзя – согласился Верховский – однако я не случайно сказал про биотехнологии. Дело в том, что Мецгер разработал живой чип-ингибитор, который вырастает уже в организме человека из маленького эмбриона, которые по размеру не больше семени растения и легко могут быть заключены в капсулу. Только в этой цепи Аристову не хватает одного звена. Очень простого, но главного – «агента», который стимулировал бы чип распознавать мутации вируса и блокировать их. Иными словами, ему нужна вакцина.

– Которая спрятана в медальоне – кивнула Кристина – и тогда вы вспомнили семейную легенду.

– Да – улыбнулся Верховский – её я знал с детства. Любил рассказывать сам себе. Даже разыгрывал по ролям…

Девушка усмехнулась превратностям судьбы, пока слушала ещё раз рассказ о походе подводной лодки сто лет назад и о том другом страшном вирусе, который был в прошлом. Впрочем, возможно, это было позволение высших сил. Верховскому было очевидно уготовано завершить дело своего предка и вот для именно для этого его и хранит судьба. Удивительно, но есть многое на свете, что не посильно даже самым мудрым. Верховский должен сыграть свою роль, прежде чем всё кончится. Судьба его прадеда, его судьба. И значит от него зависят судьбы всех свободных народов мира.

Александр рассказывал долго. Кое о чём Кристина уже догадывалась сама, но все равно внимательно слушала мужчину, который без всяких прикрас обстоятельно описывал все поступки, связи и события, что причудливо соединили их здесь.

– Вы всё время говорите о медальоне – прищурился Кирсанов – но пока я только всё время слышу пересказ старой легенды. Откуда вы узнали, что медальон действительно существует?

– И об этом вы сегодня услышите – кивнул Верховский – действительно, у меня не было ничего кроме, как вы выразились, старой легенды и много месяцев, я потратил на то, чтобы превратить легенду в реальную историю. Провал времени лежал между нами и походом капитана Долматова. Медленно-медленно я заполнял этот провал. Проводил долгие часы в библиотеках, виртуальных блогах, печатных архивах, собирая крохи информации. Люди, к которым я обращался с большой иронией, относились к моим поискам. «Много «знающих людей» уже корпели над этим, говорили мне, вряд ли ты способней их, хоть твой дед был бы и капитаном этой лодки. Давно она утеряна и медальон вместе с ней». На поверку, однако, совсем другое вышло. Ведь много есть такой информации, которою всего лишь правильно прочитать нужно. Беда в том, что сейчас люди мало интересуются бывшим до них. Да-да и сейчас в военно-морском музее Петерштадта лежит вероятно пожелтевшая бумага, которою никто и не читал кроме меня и Аристова.

– Что же это? – спросила Ксения – и вы говорите Аристова, но я не понимаю, как он обо всем этом узнал?

– Наградной лист на экипаж лодки – пояснил Верховский – за одну из операций. Нет этот лист не имел прямого отношения к моему делу, хотя историкам он дал бы большую пищу для разговоров. Оказывается, капитан Долматов и его лодка участвовали в спасении лайнера «Титаник» и вывезли с места крушения множество людей. Итак. Теперь я уже знал, что мне искать. Я знал имена людей и имел ниточку, за которую мог потянуть.

– Именно в этот момент и возникают основные сложности – улыбнулась Кристина.

Верховский усмехнулся.

– Не могу не согласится с вами – сказал он – разумеется, всё это было весьма трудным делом, если не безнадежным. С глубоким расстройством я установил, что все члены экипажа уже умерли и вновь погрузился в отчаяние. Я уже хотел бросить свою затею, но тут мне неожиданно повезло. Моя жена Анастасия… – Верховский помолчал некоторое время – она была большая умница, всецело помогала мне распутывать эту историю. Это она отправилась в далекую Сибирь и там встретилась с дочерью одного из младших офицеров, служивших на лодке. Он остался в Великоруссии после революции. Служил в красном флоте и стал крупным советским адмиралом. Всю свою жизнь он вел записи, которые передал дочери. Вот из них-то я и узнал, что именно ему был поручен бортовой журнал лодки и хоронил его до прихода нацистов. К сожалению, он не успел эвакуироваться из города, где служил – Ольвии, только смог отправить жену и дочь, а сам до последнего сражался с немцами и погиб, но журнал он спрятал в кладке здания ольвийской комендатуры.

– Ольвию бомбили