не годились и были бы смешны. Но и молчать тоже нельзя:- Хэйла, мне нужно с тобой потолковать. С глазу на глаз.Лучезар чувствовал себя дураком. Слова какие-то нелепые и неловкие… Но Хэйла, к удивлению богатыря, словно ждала именно этих слов. Быстро поднялась и пошла в сторону ближайших шатров, по дороге бросив:- Только не долго.Лишь Лучезар нагнал волшебницу, как девушка резко остановилась и повернулась лицом к парню:- Лучезар, ты меня прости за всё. Я знаю, что ты много дней терзался своим обещанием данным мне. Не держи на меня зла.- Хэйла, я не держу на тебя зла. Это я хочу просить у тебя прощения - так всё получилось…Лучезар был сбит с толку. Это он виноват - он же слово не сдержал. Почему Хэйла просит прощения? Вот и пойми этих волшебниц. Хэйла улыбаясь, промолвила:- Ну раз мы друг друга простили, то и толковать больше не о чем. Так?- Так…Только теперь Лучезар заметил высокого и худощавого парня, который торопливо шагал в их сторону. Поравнявшись с Лучезаром, сразу двинулся на него:- Тебе чего от неё надо? Не подходи к ней больше! Иначе не поздоровится.Лучезар удивленно поднял брови и примиряющим тоном пояснил:- Да мы только поговорили. А ты, наверное, каменоломщик, Лудо, кажется?- Ну, каменоломщик, и что с того?Лучезар усмехнулся - теперь за Хэйлу можно не переживать - она в надёжных руках. Ишь, какой храбрец!Малаша не понимала, зачем Лучезар повёл её к этому Студеному озеру. Ну и что с того, что здесь принято гулять парами по берегу? Оно холодное, от него морозом тянет. Куда лучше посидеть в теплом шатре. Странные тут у них порядки.- Лучезар, ты поговорил уже с этой, как её… Хэйлой?- Поговорил.- И что она?- Да всё в порядке, Малаша, не переживай. Она влюблена в одного каменоломщика. А он в неё. Чуть с кулаками на меня не бросился - думал, я её обижу.- Ну, тогда надо возвращаться в Златоград. Батюшка, наверное, уж и не знает что думать. Весь извёлся…- Малаша, обожди немного. Нельзя мне вот так сразу уехать. Я может сюда больше и не вернусь… Всё же мои родные здесь.Малаша тихонько вздохнула. Она, конечно, всё понимает. Тяжело должно быть вот так рваться в разные стороны. Она потерпит, ради Лучезара.

Глава 29

Мийна была довольна своей новой ученицей. Уж какая смышленая эта Чара! И ловкости и смелости ей не занимать. Из неё хороший бы воин получился, задержись девушка в холмах подольше. Только горячая уж больно - кидается очертя голову на соперника, голову под клинок чуть ли не суёт!А Чара обо всём на свете забывала на уроках Мийны. Даже насмешливые взгляды молоденьких волшебниц, которые тоже осваивали воинское ремесло, Чару не беспокоили. А когда одна из самых острых на язык юных прелестниц решила сделать предметом своих шуток черноволосую красавицу горянку, то получила такую отповедь от Чары, что все поняли - эта девушка себя в обиду не даст!Единственно, что пока не получалось у новой ученицы Мийны - это верховая езда. Но видя упорство и упрямство Чары, нетрудно догадаться, что не мытьём так катаньем девушка эту премудрость осилит.В холмах молодежь быстро приняла горянку в свой круг. И в этом была во многом заслуга самой Чары. Девушка не сторонилась шумных компаний, как Малаша. Не сидела скромненько и тихонько, боясь лишний раз слово сказать. На добрые шутки не обижалась, да и сама пошутить любила. Лучезар только диву давался - надо же, как оживилась и повеселела названная сестрица в холмах! Того и гляди, скоро отбою от женихов не будет.Юлаю, как ни странно, тоже понравилась Чара. Почему-то эта девушка напоминала ему сестру Лайду - такая же смелая и открытая. Упрямая и решительная. Пару раз Юлай проходил мимо занимающихся девушек - воинов и каждый раз останавливался полюбоваться грацией горянки. Стоило кинжалу оказаться в руках Чары, как девушка тут же преображалась. Что-то кошачье появлялось и в походке и в движениях девушки. И между тем кажущаяся грациозность и мягкость не скрывали силу и напор. Но что больше всего нравилось Юлаю в Чаре - это её простота в общении и полное отсутствие заносчивости, что так частенько встречалось у красивых волшебниц. С каждым днём мысли молодого пастуха всё чаще устремлялись к черноволосой горянке. Юлай лишился невозмутимости и спокойствия. Ночами ему снились такие сладкие сны, что парень просыпался от собственных вздохов. При мысли о том, чтобы подойти к Чаре и заговорить с ней, Юлая бросало в жар и сердце стучало, как молот кузнеца. Всё это показалось таким странным Юлаю, что бедный парень решил, что просто захворал. Он бы и к Зарине отправился за целебным снадобьем, да вовремя сообразил, что за хворь он подцепил. И вряд ли Зарина тут сможет помочь.Между тем Чара чётко решила - она остаётся в холмах. И в один из дней, только Мийна взмахнула рукой, показывая, что на сегодня занятия окончены, Чара тут же встала у предводительницы на пути.- Предводительница Мийна, я хочу остаться в холмах и жить вместе с твоим народом, - прямо и без обиняков заявила горянка. Мийна, казалось, нисколько не удивилась. Напротив, женщина так радостно улыбнулась Чаре, будто только и ждала этих слов.- Тебе нужно испросить разрешение у великой Яххи. Только она может даровать такую милость. Если не боишься, то ступай за мной - я отведу тебя в шатёр великой.Повторять дважды не пришлось - Чара тут же последовала за Мийной.В шатре великой кроме самой хозяйки сидела и Лайда. Чара, следуя наставлениям Мийны, лишь вошла в шатёр, тут же бухнулась на колени и низко склонила голову.Седовласая волшебница с интересом посмотрела на горянку, и вопросительно глянула на дочь. Но Мийна лишь улыбнулась, мол, Чара сама всё скажет.- Чара, поднимись и сядь ко мне поближе. Негоже названной сестре Лучезара сидеть у самого порога.Чара послушно выполнила указание великой. И только потом осмелилась посмотреть прямо в глаза великой Яххе и заговорить:- Великая Яхха, позволь мне остаться жить в холмах вместе с твоим народом! Я покинула родную страну в поисках лучшей доли. Тут в холмах мне всё по нраву, ко всему душа тянется.Яхха молча коснулась пальцами подбородка девушки, чуть приподняв голову горянки. Пронзительный взгляд великой было непросто вынести. Но и Чаре нечего было скрывать или стыдиться. Долго седовласая волшебница смотрела в карие глаза горянки. В шатре повисло молчание. Наконец левая бровь великой будто немного удивленно