Йео ждал. Его реакция проявилась в багровом румянце на лице и в приступе раздражительности.

– Кэмпион! Это неверный способ давать показания и предъявлять улики. Самый молоденький констебль после шести недель службы справился бы лучше вас. Так кто же главарь? Назовите имя.

– Извините, сэр, – внезапно заговорил Льюк четко и уверенно. – Его зовут Генри Джеймс. Он управляющий отделением банка «Клафс» на Апрон-стрит.

– Вот теперь все встало на свои места, – кивнул Йео с удовлетворением. – Мы знаем, чего нам удалось добиться и куда нам двигаться дальше.

– Все нами делалось исключительно по доброте душевной, – упрямо повторил гробовщик. – Так и запишите в протоколе, чтобы об этом никто не забывал. «Затравленными зверями» я называл их, такими их видел, как и его самого, на ком все закончилось.

– Но это противоречит вашим собственным показаниям, что и вы, и аптекарь Уайльд были вынуждены действовать под огромным давлением со стороны Джеймса, что только после долгого периода финансового нажима согласились принять участие в этих… совершенно невероятных транспортных аферах.

Йео становился занудным при допросе, изображал из себя проницательную фигуру типа «я все знал с самого начала», что служило приметой величайшего наслаждения, которое он получал теперь.

Мистер Боуэлс глубоко вздохнул. И его упорство стало постепенно сменяться покорностью судьбе.

– Да, мы задолжали крупные суммы, я и Уайльд, – признал он. – Сначала банку, а потом и ему персонально. Но вам никогда не понять это, если не разбираетесь в законах жизни на Апрон-стрит. Они начали меняться. А нам это встало поперек горла. – Боуэлс резко и невесело рассмеялся. – Вот Джеймс и попытался обернуть время вспять.

– Для человека, дорожившего прошлым, он неплохо позаботился о своем будущем, – заметил инспектор Льюк, обводя длинной рукой внушительную груду пакетов и пачек, извлеченных из гроба. Они лежали на столе – обвязанные лентами банкноты, облигации министерства финансов, акции и даже столбики монет.

Джас отвел глаза, словно скромность не позволяла ему задерживать взгляд на этом изобилии.

– Идея завладела им целиком, – спокойно продолжил он. – Я говорю о том периоде, когда все началось четыре года назад. Тогда ему еще казалось достаточным, чтобы дела шли как прежде, при его отце и деде. Это превратилось у него в манию. А позднее жажда крупного обогащения взяла его за горло, если здесь уместно такое выражение. Требуется очень много денег, знаете ли, чтобы заставить время остановиться. – Джас сделал паузу и тряхнул своей величавой головой. – Ему не следовало связываться с убийствами. Такое было бы чересчур даже для него, думал я. И не мог поверить, что он на убийство способен. По крайней мере, поначалу.

– Но все же вам пришлось поверить, не правда ли? – спросил Кэмпион. – Ведь вы совершили ошибку, попросив меня через своего зятя принять участие в расследовании. Вы смертельно боялись его и всеми силами пытались не допустить, чтобы он узнал о вашем письме Лаггу.

– А вы заметили стрика Конгрива у меня в кухне тем вечером, так ведь? Я долго гадал, заметили или нет. Но вы слишком сообразительны и глазасты, Кэмпион, нужно отдать вам должное. Конгрив явился ко мне, стал что-то вынюхивать, задавать странные вопросы, а я не мог понять, делает он это по поручению Джеймса или нет. Вот вам и вся история.

Мистер Кэмпион откинулся на спинку кресла. Он вытягивал последние нити из столь запутанного прежде клубка.

– Зачем вы ударили по голове юного Даннинга? – вдруг спросил он. – Или это сделал ваш сынок?

– Ни я, ни он, сэр. И вы все уже наверняка знаете. – Когда Джас округлял свой маленький рот с двумя крупными передними зубами, то становился похожим на какую-то экзотическую рыбу из южных морей. – Его ударил Гринер. Использовал приклад своего ружья, чтобы не наделать слишком много шума.

Правдоподобность версии заставила с облегчением поверить в нее всех, кто присутствовал при допросе. И старого гробовщика никто не перебил другим вопросом на ту же тему, после чего он мог продолжить:

– Гринер явился ко мне с наступлением темноты, как мы договорились заранее. Я должен был спрятать его до тех пор, пока Уайльд не будет готов начинать. Гринер к тому моменту почти выжил из ума от страха. Ужас виделся во всем его облике. От него почти пахло испугом. Но я не мог впустить его к себе в дом, поскольку ко мне внезапно явился Магерс и сидел, заняв своей тушей всю комнату, причем совал нос куда не следовало. Вот и пришлось мне отправить Гринера в тот сарай, не подозревая, что Роули, молодой и глупый, сдал его юнцу по фамилии Даннинг. Не знаю, что именно там произошло, но догадываюсь. Гринер же был беглым убийцей.

Он в задумчивости принялся посасывать один из своих громадных зубов.

– Наши клиенты относились к категории людей, мягко говоря, крайне опасных.

Йео что-то сказал Льюку, а тот в свою очередь обратился к Дайсу:

– Вы сказали, что при Джеймсе обнаружили записки от Рэймонда и от кого-то еще?

– От Стейнера, сэр. Оба подозревались в пособничестве преступникам, но расследование, проведенное в прошлом году, не дало результатов.

– От Рэймонда? – переспросил Йео с довольным видом. – Что ж, если мы наконец сумеем прищучить его, то я одно только это посчитаю более чем успешным результатом нашей совместной работы. Какой блестящий ход со стороны Джеймса – заручиться поддержкой высокопоставленных лиц! Как вольготно ему было под их защитой. Маленький проныра в бизнесе, но до чего же ловкий, не правда ли? – Он приосанился в кресле и закурил очередную сигарету.

– Что ж, время позднее, шеф. Мы хотим получить что-нибудь еще от Боуэлса в данный момент? – Льюк посмотрел на Кэмпиона, который выглядел слегка расстроенным.

– Мы не затронули вопрос с Эдом Гедди, – сказал Кэмпион, и впервые Джас Боуэлс буквально окаменел.

– Вопрос с Эдом Гедди, – презрительным эхом отозвался Йео. – Мерзкий тип убил молоденькую девочку, хотя она и синяка не смогла бы ему поставить, дай он ей такой шанс. И он тоже сбежал в этом ящике фокусника, верно? Это само по себе преступление.

Кэмпион сделал паузу, прежде чем объяснить:

– Он попытался сбежать, но на свободу так и не выбрался. Именно из-за Эда Гедди Апрон-стрит приобрела зловещую репутацию среди преступного мира. Либо наркотик оказался слишком сильным, либо гроб лишенным достаточного доступа воздуха, либо путешествие затянулось. Эд умер внутри своей коробки. Если учесть, что сотворил с собой аптекарь папаша Уайльд, когда подумал, что Льюк пришел с обвинениями, он считал причиной введенное им снотворное.

В комнате воцарилось молчание, и взгляды присутствующих обратились на Джаса Боуэлса. Старый гробовщик глубоко и печально вздохнул. В его плутовских глазах по-прежнему мелькали искры отваги и надежды, когда он встретился взглядом с Йео. Джас был мертвенно-бледен, обильно потел, но сохранял самообладание.