указывает на свои глаза. – Я не могу остановиться! Я хотела быть сильной, быть рядом с тобой, утешить тебя, стать скалой для тебя… И все же… Я плачу сильнее, чем ты!

И они разражаются смехом, Ники вытирает нос, Дилетта тоже. Они обнимаются крепко-крепко. И Ники вдруг снова обретает своих подруг, как будто время, проведенное без них, исчезло. Эти объятия стирают чувство вины, сокращают расстояние между ними, пробуждает в них желание начать все с начала, как раньше, стать еще ближе, чем до этого. Наконец-то появляется способ поговорить, извиниться, исправить все за чашкой каркаде. Эти объятия становятся весомее слов.

Эрика ставит пустую чашку на стол. Ее губы немного покраснели. Олли протягивает ей салфетку:

– Ты испачкалась в каркаде.

Эрика берет салфетку и вытирает губы. Потом улыбается:

– Я всегда пачкаюсь!

– Потому что ты неряха! – говорит ей Ники. – Я так скучала по всему этому…

– Ага, не рассказывай сказки… Сама сбежала… К Дризелле и Анастасии!

Ники смеется:

– Их не так зовут!

– Неважно!

– Ты считаешь меня Золушкой? Вообще-то, ты почти права… Только я потеряла принца, а не нашла…

Ники становится грустно.

Дилетта берет ее за руку и сжимает. Олли тоже.

Эрика встает, обходит стол. Подходит к ним и крепко обнимает Ники:

– Послушай меня и вспомни сказку… У Золушки не было таких подруг, как у тебя!

У Ники перехватывает дыхание. Они опять обнимаются.

– Правда… У нее не было Ондэ… Мне повезло. И я люблю вас… Вы терпели меня, даже когда я не терпела саму себя…

Олли пытается вести себя рационально и практично:

– Ладно! Давайте, девочки… Это не средняя школа. Мы должны быть спокойными, сильными женщинами, мы уже можем детей иметь…

Дилетта смотрит на нее и незаметно улыбается. И думает: «Ага, расскажи мне».

Олли продолжает:

– Послушай, Ники, все очень просто… Прошло слишком мало времени, а больше – никаких проблем! Еще слишком рано… Может, стоит отложить?.. Как считаешь? Ты не сделала ничего плохого… Ты не виновата.

Но молчание Ники красноречивее тысячи слов.

Олли, Дилетта и Эрика смотрят на нее:

– Ники?

Ники опускает глаза:

– Я встречалась с другим.

– Что? – Олли не верит своим ушам. – Вот так сюрприз!

Дилетта безмолвствует. Эрика засыпает Ники вопросами:

– И как? Тебе понравилось?

Ники смотрит на нее удивленно:

– Эрика!

– Что, скажешь, не хотела с ним встречаться?

– Нет. Я сопротивлялась.

Ей очень больно рассказывать. Впервые она признается во всем вслух. Да, она сопротивлялась. Но ей все равно стыдно. Она чувствует себя грязной.

Олли, Дилетта и даже Эрика понимают это. Олли улыбается ей с любовью:

– Брось! Давай не будем преувеличивать, это просто жизнь. Ты падаешь, потом встаешь и продолжаешь идти. Все ошибаются, некоторые и не один раз!

Эрика изменяется в лице:

– А почему ты сопротивлялась?

Ники поднимает голову, она выглядит удивленной.

Эрика продолжает:

– Да, скажи мне, пожалуйста. Что заставило тебя остановиться? Когда ты хотела что-то сделать, но что-то тебя останавливало. Что именно это было?

Ники думает об этом.

– Я не знаю. Много всего, и все такое обычное. Я представляла себе Алекса. Где он, что он делает, как думает обо мне и улыбается, спокойно и безмятежно, словно во сне… Я сбрасывала его звонки… А потом, представляя его лицо, его улыбку, подумала, как он мог бы измениться, если бы только увидел меня… Вот что остановило меня. Это заставило меня сопротивляться. Что бы ни происходило, я всегда с любовью буду вспоминать время, которое мы провели вместе. Я не стыжусь своей любви к Алексу. – Ники смотрит на подруг немного задумчиво, как будто заглянула глубоко в себя, как будто эти слова принадлежат уже взрослой женщине. – Да, может быть, я поступила так ради себя… Я эгоистично хотела сопротивляться чему-то совершенно нормальному.

Эрика пожимает плечами:

– Очень интересно… – Она думает вслух: – Но, может быть, в тот момент он вообще не думал о тебе, может, просто разговаривал со своими коллегами по работе… или хуже, выставлял себя дураком… Да, говорил всякие глупости, как иногда делают парни, вместо того чтобы откровенно поговорить обо всем, сказать «ты мне нравишься», они ходят вокруг да около. Ну, может, он тоже так поступил… А ты все равно отказалась от новой жизни… Есть то, что нельзя вернуть, оно существует только здесь и сейчас… Может быть, у тебя не было причин сопротивляться…

Ники улыбается:

– Да, может быть, ты права, может, он и вел себя так, как иногда ведут себя все мужчины… Но я сопротивлялась не без причины. Мне нравился мой выбор до вчерашнего дня. Но теперь кое-что изменилось.

Олли трет лоб ладонью:

– Ты говорила с Алексом?

– Нет, еще нет. Я написала ему письмо.

Олли смотрит на нее взволнованно:

– Ты написала ему, что встретила другого?

– Нет. – Ники улыбается ей. – Ты что, спятила?

Олли вздыхает. Дилетта качает головой:

– Если бы я накануне свадьбы нашла письмо, в котором меня бросили, то не знаю, что бы я сделала! Думаю, покончила бы с собой. – Она вдруг понимает, что сказала. – Нет, я имею в виду… Я бы постаралась разобраться… Ну, одно могу сказать наверняка, я бы позвонила тебе или пришла, закидала бы вопросами…

Ники улыбается ей:

– Но ты не Алекс. И поэтому я написала ему письмо. Мне нужно немного времени, чтобы во всем разобраться, подумать, понять… Алекс – просто замечательный человек, он поймет, что мне нужно, я уверена.

Эрике любопытно.

– А как насчет того, другого?

– Я пока не знаю.

Олли улыбается:

– Это парень из университета, с которым ты хотела нас познакомить, верно?

Ники кивает. Ей немного стыдно за то, что она рассказала о Гвидо. В любви никогда не чувствуешь себя в безопасности, ни при каких обстоятельствах.

Глава сто двадцатая

На другом конце города. В лофте, где все еще бардак, Пьетро, Энрико и Флавио стоят перед закрытой дверью. Энрико шепчет:

– Что ты задумал? Я не понимаю…

Пьетро качает головой.

– А он что делает? Плачет!

– Да ладно, я не верю!

– И не верь…

Пьетро отходит подальше, остальные следуют за ним.

– Ты серьезно?

– Да, уверен. Он носом хлюпал! – Пьетро разводит руками. – Мужчина за сорок и плачет… Не знаю! Для меня это звучит безумно.

Флавио наливает себе выпить:

– Но я не понимаю, при чем тут имеет возраст. Двадцать или сорок – без разницы! Это зависит только от того, что ты чувствуешь к человеку, как сильно ты влюблен, а не от того, сколько тебе лет!

– Я думаю, все в порядке. Мне за