сорок, и плакать по кому-то мне кажется нелепым. Понимаешь?

Флавио нервничает:

– Но это не одно и то же! Она его женщина, женщина его жизни, его жена, мать его детей…

Пьетро решает уточнить:

– Здесь лучше использовать сослагательное наклонение – она могла бы стать женщиной его жизни, женой и матерью его детей. – Затем он указывает на закрытую дверь в комнату Алекса: – Но пока что это полная ерунда, вероятность того, что Алекс правда женится на ней, крайне мала…

Флавио качает головой:

– Ты ужасный человек, а еще называешься его другом…

– Только потому, что я его друг, я говорю ему правду! Не дразню его, не заставляю его верить в сказки, как ты… Есть объективная реальность… Знаешь, что такое реальность? – Он указывает на Флавио. – Что ему сорок лет, он заперся в комнате и плачет, а ей двадцать, она заперлась в другой комнате, чтобы потрахаться… Это не сказка, это просто реальность. Иногда она может быть красивой, иногда не очень, а иногда просто отвратительной. Но если тебя обвели вокруг пальца, значит тебя обвели вокруг пальца, ни прибавить, ни убавить, вот что такое реальность.

Глава сто двадцать первая

Олли, Дилетта, Эрика и Ники тихо сидят перед пустыми чашками. Олли ощущает гордость:

– Слушайте, в такие моменты просто нужно расслабиться…

Эрика не согласна.

– Да, травяной чай был придуман только для того, чтобы пить его, когда у кого-то срывается свадьба. Рано или поздно у тебя появятся настоящие чувства, ты не сможешь прожить всю жизнь, испытывая только циничное разочарование, рано или поздно ты опять полюбишь и опять будешь плакать…

Эрика улыбается ей и разводит руками:

– Да, надеюсь… И, возможно, я буду плакать из-за высокого красавца с великолепной улыбкой и потрясающим телосложением, что-то среднее между Клайвом Оуэном, Брэдом Питтом, Мэтью МакКонахи, Эштоном Кутчером и Вуди Алленом…

– Вуди Алленом? А при чем тут Вуди Аллен?

– Ну, если мужчина может развеселить тебя после хорошего секса, то это просто дар небес!

– Эрика!

– Нет-нет-нет… – Ники заступается за подругу. – Это неплохо. Мне тоже кажется, что он ужасно смешной…

Дилетта допивает то, что осталось на дне:

– Да, да, он смешной… Но я сомневаюсь, что это сейчас поможет…

Эрика пожимает плечами:

– Не будем торопиться. Поговорим об этом позже, всегда есть время передумать или попросить прощения. Посмотрите на Клаудию Колл… Сначала она играла в фильмах Тинто Брасса, а потом чуть ли не в монастырь ушла. Если я сделаю то, что сделала она, то потом действительно стану святой!

Олли смотрит на Ники:

– К слову о святых, ты – точно святая… После всей подготовки, встречи с родителями, денег, частью уже отданных за эту сказочную свадьбу… Не расстроиться, не рассердиться, не позволить этому стать грузом на твоей совести… Ну, это не для всех, э-э-э… – Ей становится очень интересно. – Да, а как это восприняли твои родители?

– Очень спокойно…

Олли кивает:

– Очень здорово. Вот как должна вести себя семья.

Ники поднимает бровь:

– Это потому, что я им еще не сказала.

– А…

Глава сто двадцать вторая

Она медленно закрывает дверь и крадется по коридору на цыпочках, надеясь, что родители уже спят или просто лежат в спальне. Не может быть. Из гостиной доносятся голоса.

– Не думаю, что они знают.

– Да, но что будет, если узнают?

Ники заглядывает в гостиную и видит Роберто и Симону, они сидят за столом.

Симона настаивает:

– О чем ты говоришь? Ты знаешь, как это важно, они живут в деревне, и брак для них – это грандиозное событие, а ты не приглашаешь их на свадьбу дочери, их любимой внучки! Ты же понимаешь, что больше никогда после этого не сможешь приехать к ним?

Роберто кивает:

– Хорошо, тогда мы пригласим их. Сколько человек в семье Пратези? Трое, верно?

– Шестеро! Дважды по три! Черт возьми! Итак, у нас получается двести сорок один гость… Это слишком много! – Симона замечает дочь в дверях и бежит к ней: – Ники! Как ты, дорогая? Ты ушла рано утром, даже не позавтракала, я видела.

– Да, у меня были занятия с самого утра…

Симона обнимает ее:

– Ты очень устала…

– Да.

Конечно, как и все матери, она сразу замечает – что-то произошло, но ведет себя так, как будто все в порядке. Она прекрасно знает, что бывают моменты, когда нужно просто подождать, пока дочь не захочет открыться и поговорить.

– Садись, Ники, если хочешь… Мы пытались подсчитать число гостей и продумать расположение столов.

Роберто чешет лоб:

– Да, Белли сказали, что от них будет как минимум двести пятьдесят человек, нас уже почти столько же… Итого пятьсот, и раз уж вы выбрали кейтеринговую компанию…

Симона прерывает его:

– Роберто…

– Ну да, вы – это ты, сестры, мама, я имею в виду всех женщин, это, конечно, очень хорошо, но и очень дорого…

Симона снова вмешивается:

– Брось, Роби… – Но на этот раз она смеется.

Роберто разводит руками:

– Но я не сказал ничего плохого. Это математика. Фантастические блюда, около ста евро на человека, умножаем на пятьсот… – Он начинает постукивать пальцами по клавишам калькулятора, который лежит на столе рядом со стопкой бумаги. – Вот, результат на экране не помещается, даже калькулятор в ужасе. – Потом Роберто поворачивается к Ники: – Мы с твоей мамой подумали… А может, вам больше понравится опять сбежать и пожениться в Нью-Йорке? Мы притворимся, что ничего не знали, и подарим вам самый прекрасный медовый месяц в мире, лучше кругосветное путешествие с пакетом «все включено»!

– Роберто! – На этот раз Симона злится. – Ты такой хам! Как ты можешь думать о деньгах перед свадьбой дочери? Ты что, предпочел бы сэкономить деньги, но не увидеть, как она выходит замуж? Да ты должен заплатить вдвое больше, только чтобы не пропустить это событие!

Роберто пытается оправдаться:

– Конечно, конечно. Да ладно, я пошутил… – Потом он обращается к Ники: – Детка, не волнуйся. Не экономь ни на чем, бери все, что захочешь.

Ники смотрит на них, сначала на мать, потом на отца. Покусывает губы и не знает, с чего начать. Может быть, в таких случаях лучше начать с шутки? Ники не знает. Никогда раньше с ней ничего такого не случалось. Но в конце концов она понимает, что лучше сказать все как есть, поэтому улыбается и… прыгает.

– Думаю, мы сэкономим на всем.

– Отлично! – говорит Роберто, который явно не понимает, в чем дело.

Симона же сразу становится серьезной, хотя и знает, что в такие