пустое унылое помещение, где из мебели оставили только пару стульев — для дознавателя и самого допрашиваемого. Джейса усадили на стул, ловко зафиксировав руки и ноги. Медик "Сьерры" так быстро и профессионально провел все процедуры по введению сыворотки, что Джейс едва почувствовал укол. Тем временем молодой боец, которого Кора называла Сычом, занял место за камерой, стоявшей на треноге чуть позади стула дознавателя. Кора заняла свое место, рядом с ней, так, чтобы не попадать в кадр, встал ее второй номер.

Джейса повело довольно быстро. Сначала его замутило, закружилась голова, мозг быстро окутало вязким туманом, мышцы расслабились. Неожиданно все, что давило на него, — все заботы, все напряжение, — все это отступило. Стало легко, хорошо. И даже то, что обстановка напоминала его дни у Карнза — тоже пыточная, тоже с камерой — уже не вызывало тошноты, но казалось курьезным. О чем он тут же сообщил аудитории.

— Готов, — констатировала Кора. — Сыч, включай запись.

— Есть, запись включена.

Первый этап допроса дался легко. Джейс охотно себя идентифицировал и ответил на вопросы вводной части. Исходя из полученной инструкции, Кора знала, что Управление больше всего волновал сам факт кражи или бегства госимущества. Она порадовалась, что уже многое знала о том эпизоде и могла избежать вопросов о незаконных действиях Кайла Мура, подарившего Джейсу свободу действий в тот роковой день. Подставлять своих она не собиралась.

Шаг за шагом она вела Джейса по событиям того дня, вслушиваясь в каждое слово, выискивая, за что можно было бы зацепиться ей самой. Она не остановила и не одернула его, когда Джейс стал рассказывать о гибели своего друга. О Стиве Кора слышала впервые, но быстро оценила, сколько горя принесла его смерть Джейсу. Не привыкший жаловаться и раскрывать душу, под действием сыворотки Джейс выговаривался, будто на исповеди. Кора понимала его, как никто другой, ее сердце разрывалось от сострадания.

Когда из-под плотно сомкнутых век Джейса побежали две блестящие дорожки слез, Кора перестала дышать. Ей было больно вместе с ним, собственные воспоминания позволяли проникнуться всем ужасом того момента. И теперь она еще больше понимала, почему никакая сила на свете не смогла бы заставить Джейса бросить тех людей, которых она сама должна была убить. Хотелось обнять его, утешить, поддержать. Вместо этого она молча, с бесстрастным лицом ждала, пока его эмоции схлынут.

Выговорившись, Джейс замолчал, не понукаемый дополнительными вопросами. Кора дала ему немного успокоиться, а потом отстегнула от пояса свою флягу и резко плеснула водой в лицо Джейсу. Тот уставился на нее с такой искренней обидой и удивлением, что это выглядело бы комично, если бы не контекст. Он от души выругался, а потом возмущенно выдал:

— Сначала дерется, потом поливается! Давай сразу кнут расчехляй или что там у тебя есть? Только не шокер. Задолбали вы с шокерами, никакой фантазии! В "отстойнике" шокеры, у всех шокеры. Как вы мне мозг ещё не изжарили, не знаю. Уж если мучить, так хоть с разнообразием, — Джейс рассмеялся очень невеселым смехом. — Давай я тебе ремень отдам, как в тот раз?

Кора резко выбросила руку вперед и наотмашь ударила его по лицу.

— Классика, ручная работа, — одобрил Джейс, облизнув лопнувшую губу. — Давай еще! Не стесняйся, тут все свои! Ничего нового все равно не увижу. Карнз вот всегда говорил, что самый короткий путь к подсознанию лежит через тело. Он, сука, знал, о чем говорил. Как же хорошо, что я его…

Кора так же спокойно ударила во второй раз, уже с левой.

— Хорошо тренируешься, с обеих рук одинаково бьешь. Еще, я заслужил!

— Отвечай на вопросы и не отвлекайся, — спокойно проговорила она, специально не цепляясь к последней реплике. — Ко мне обращаться уважительно, без имен и званий.

— Так ты задавай их, вопросы-то, я отвечу! — распахнул чистые зеленые глаза Джейс. — А то чуть что, сразу по морде. Госпожа. Мэм. Простите, виноват.

По его мокрому подбородку ползла, цепляясь за капельки воды, тонкая красная линия. У Коры мелькнула мысль, что это невероятно, как человек может выглядеть так привлекательно даже с разбитой мордой. Будто травмы только оттеняют красоту. Она отмахнулась от опасных и неуместны мыслишек и продолжила.

— Ты потерял сознание при взрыве, так? Что было дальше? Что ты помнишь?

И снова повествование пошло довольно гладко. Понемногу Джейс заполнял белые пятна в том, что было известно Коре. Для протокола Кора заставляла озвучить те или иные детали, но понукать Джейса особо не приходилось. Он охотно рассказывал о работорговцах, о том, как попал на Ладатис и сделал себе блестящую карьеру в ринге.

— Там девушка была, — грустно и даже с нежностью произнес Джейс. — Мирка…. Надеюсь, она не пострадала. Можно, наверное, как-то узнать… или нет, это черная дыра, а не место, там люди без вести каждый день пропадают…

Короткое движение и мысок берца Коры впечатался в голень Джейса.

— Нас не интересуют твои бабы, — процедила она. — Тем более, рабыни. Отвечай по делу, не отвлекайся.

Нет, она не ревновала. Просто надо было увести разговор от девчонки, которая, скорее всего, как раз и звонила Тому. Стоило потянуть за эту ниточку, и можно было дойти до теневых делишек самой Коры. Так что врезала она ему не из ревности, а ради дела. Абсолютно точно. А жалости к зашипевшему от боли Джейсу она не испытывала, потому что вошла в роль дознавателя. Именно так и никак иначе.

— Это Мирка сказала мне, что меня продали Куштриму Тахири, — пояснил Джейс, коротко и безадресно выругавшись. — Он хотел меня подарить кузену, Ашару.

— Ты тогда стал чемпионом, так? — перехватила инициативу Кора, чувствуя, что они выходят на тонкий лед.

Джейс поднял на нее глаза и долго всматривался в собеседницу. Его взгляд то мутнел, то прояснялся по мере того, как в организме боролись два препарата. Наконец, он кивнул, видимо, все-таки уловив суть происходящего.

— Куштрим — скользкий хорек, хотел выслужиться, — подтвердил он. — Ашар сказал, что бои его не интересуют, не захотел меня у себя оставлять. Отдал этой суке Ардиане. Редкостная тварь. Сколько знал садисток с бешенством матки, эта все рекорды побила. Мало того, что на всю голову ебнутая, так еще и подружка Карнза. Вцепилась в меня, все твердила,