Причем, он осознавал, что его несет не туда, но ничего поделать с собой не мог. Желание спровоцировать Кору было сильнее здравого смысла. Может, он добивался ее внимания, и качество этого внимания не имело смысла. Может, ему нравилось, как гнев подчеркивает ее красоту, зажигает ее страстью. Может, он уже не понимал другого языка, кроме языка насилия. А может, он все-таки был мазохистом и жаждал искупления за все свои похождения. В конце концов, он слишком привык к навязанной рабством схеме, когда совершивший оплошность получает неизбежное наказание, и после инцидент считается исчерпанным. Джейс не знал ответов на эти вопросы, да и не особо задумывался над своим поведением, хотя отлично понимал его неправильность. Ему просто хотелось выбесить Кору и он чувствовал облегчение каждый раз, когда это удавалось, особенно, когда она наносила удары.

Ну что ж, за что боролись, на то и напоролись. Теперь он валялся с тяжелым отходняком после интоксикации, к тому же побитый. Самое обидное, он не помнил, за что получил во время допроса. Ковыряться в памяти, когда и без того было тошно, и голова кружилась, было особым родом самоистязания. После допроса к нему разок заглянул медик, убедиться что пациент скорее жив, чем мертв, и рекомендовать пить побольше воды. Сушняк действительно был как с похмелья, но по мере того, как Джейс пил воду, его самочувствие стремительно улучшалось. Когда дверь каюты открылась, и внутрь зашел синеглазый брюнет в камуфле, Джейс уже больше походил на человека.

— La Jefa* приглашает тебя, если ты пришел в себя, — буркнул пришелец.

Его речь выдавала его происхождение и в сочетании с его внешностью не внушала Джейсу оптимизма. То есть рядом с Корой был молодой красивый мужик латинского или испанского происхождения? На ревность у Джейса не было никаких прав, но шекспировское "чудовище с зелеными глазами" плевать на это хотело. Впрочем, чудовище отступило и притихло, стоило Джейсу увидеть Кору.

Она сидела за столом своей офицерской каюты — более просторной, чем обычные. На столе красовалась бутылка карамельно-янтарной жидкости, миска с кубиками льда, разные закуски из корабельного меню и два подноса с горячим. Кора выглядела… смертельно уставшей. Свет бортовых осветителей придавал ее коже особенно болезненный оттенок и углублял тени под глазами. Сердце Джейса мгновенно сжалось.

— Спасибо, Ромео, можешь идти, — отпустила Кора синеглазого конвоира. — Проходи, садись. Как самочувствие?

— Я-то ничего, а вот ты как? — поинтересовался Джейс, присаживаясь за стол.

— На меня только что целый час орал мой генерал, — слабо хмыкнула Кора. — Кажется, он за все это время даже не вздохнул. Теперь я отстранена от работы, мне грозит служебное расследование и все вытекающие.

— Что? Узнали о том, что было… там? — встревожился Джейс.

— Нет, это из-за того, что я подала жалобу в военную прокуратуру против своего Управления. Твой расстрел откладывается, ты теперь вещдок. Или оспариваемое имущество. Извини, путаюсь, я устала. Собственно, я тебя за этим и позвала. Давай отметим?

— Погоди, я не понял. Ты судишься из-за меня со своим Управлением?

— Ага, — просто согласилась Кора. — Формально договор был заключен со мной, так что только я могу наехать на них за несоблюдение условий контракта. Я наняла лучшего военного адвоката, так что как минимум отсрочка у нас есть. А там… там видно будет. Все еще считаешь, что я трясусь над своими погонами? Наливай давай. Поухаживай за дамой.

Джейс разлил по стаканам золотистый виски, маслянистым потоком накрывший прозрачные кубики льда, и в отфильтрованном воздухе карабельной каюты зазвучали нотки меда, дыма, хереса и дуба. Кора никогда не пила дешевое горючее. Джейс с наслаждением вдохнул теплый аромат напитка. Кора, конечно, говорила, что сыворотка бьет по печени, но отказываться от виски Джейс не собирался. Первый глоток прокатился по организму живительной искрой.

— Я не должен был говорить тебе такое, — признал Джейс. — Это было неправильно с моей стороны. Я правда благодарен тебе за все, что ты делаешь. Я в неоплатном долгу перед тобой.

Кора посмотрела на него долгим задумчивым взглядом, потом согласно кивнула и указала на еду.

— Ешь, тебе это нужно. Иначе совсем забалдеешь.

Дважды просить не пришлось. Пусть еда и была корабельным хрючевом, пустой желудок уже давал о себе знать, и надо было срочно что-нибудь в него закинуть. Какое-то время они молчали. Кора больше клевала орешки из пакетика, явно припасенного из армейского пайка.

— Ты бы поела, пока не остыло, — сказал Джейс.

— Устала слишком, аппетита нет.

— Тем более, — настойчиво произнес он. — Надо поесть, выпить и лечь отдохнуть. Не хочу тебя мучить, поешь, и я пойду.

— Не раньше? — улыбнулась Кора.

— Не раньше, иначе ты не поешь, — серьезно подтвердил Джейс.

— С чего вдруг такая забота? Мне казалось, ты мне голову готов откусить, — прищурилась Кора.

Джейс поднял на нее глаза. Знала б она, как ему сейчас хотелось обнять ее, сделать что-то, чтобы позаботиться, снять усталость. По иронии судьбы, будь он по-прежнему ее рабом, он мог бы предложить ей свою помощь, был бы обязан это сделать! Теперь же, когда он чувствовал себя свободным, даже несмотря на свой статус, от былой тесноты, камерности их отношений не осталось и следа. И он не был готов вернуться в ту роль даже ради того, чтобы восстановить существовавшую некогда интимную взаимосвязь. Эта едва наметившаяся мысль на границе сознания смутила его, сея зерно сомнений в душе. Джейс подавил ее, чтобы не портить то, что было у него здесь и сейчас.

— Давай спишем все на стресс? — предложил он мир. — Кусать тебя я не буду, разве что сама не попросишь. Но ты действительно сейчас упадешь носом в тарелку, так что лучше бы ее подчистить.

Кора снова улыбнулась и взяла в руку вилку. Какое-то время они просто ели в тишине, время от времени потягивая виски. Потом молча сидели, не то думая о своем, не то вовсе отключив мысли.

— Я могу спросить, на допросе я ничего такого… лишнего… не наговорил? — осторожно прощупал почву Джейс.

— Да нет, — пожала плечами Кора. — Ничего особенного. Все опасные места удалось обойти.

— Ага, понял, — Джейс потер щеку, прощупывая особо чувствительные места, которых до допроса не было. — Видимо, так удачно обходили,