что звезды не благоволят, — она к тому времени увлеклась астрологией. Мне она тоже смутно рассказывала о разводе, по телефону, но насколько серьезно она, да и Джон подходили к этому вопросу, невозможно сказать, — столь искушенными они были в своих совместных играх, когда распространяли слухи, а потом опровергали их. Трудно судить и о том, насколько Мэй верила их словам.

Однако в квартире у Ист-Ривер, где они теперь жили с Мэй, появился новый Джон Леннон. Приглашая гостей к себе, он был сама любезность и общительность — чего не наблюдалось много лет. Да, квартирка была невелика, но в том же квартале жила Грета Гарбо, и вряд ли можно было сказать, что он не подходил им по статусу. Пол и Линда появились у них в первый же вечер. «Мы провели вместе пару-тройку вечеров, — позже вспоминал Джон. — Поболтали о старых временах. Вспомнили Гамбург, Ливерпуль… Было здорово». На огонек заглядывал и Мик Джаггер — как он признался Мэй, теперь, когда не нужно было сперва вести переговоры с Йоко, ему было намного легче. Он всегда приносил с собой бутылку хорошего вина. Как-то раз, на выходных, он пригласил Джона и Мэй в дом Энди Уорхола, который они вместе с женой Бьянкой снимали в Монтоке на Лонг-Айленде. Гостил у них и Элтон. Джон в такие дни был сама гостеприимность.

А однажды в пятницу вечером, выйдя на террасу на крыше, Джон узрел НЛО над Ист-Ривер. Он позвал Мэй — посмотреть на этот «то ли черный, то ли серый объект… с мигающими огнями», пролетевший мимо здания ООН и двинувшийся вниз по реке. Она его тоже видела. Оба настолько уверились, что Джон был невероятно рад, когда на следующий день телевизионщики брали у него интервью и он, нацепив свою кепку с козырьком, тыкал пальцем в небо и рассказывал о пережитом. Он знал, что слывет наркоманом, и некоторых не удивило, что он верил в летающие тарелки. Он, конечно, не верил в них, когда о тех упоминали сектанты-предвестники — в Дании, в 1970 году. Но увидеть — значит поверить. Он настаивал: ничего я в тот день не курил — и как бы то ни было, до конца жизни оставался убежденным, что видел то, чего не мог объяснить.

В 1974 году, на День благодарения, Элтон в разгаре своего американского тура напомнил Джону про обещание спеть «Whatever Gets You Thru The Night» и попросил присоединиться к нему на сцене в «Мэдисон-сквер-гарден». Он не настаивал. Джон мог и не соглашаться, если чувствовал, что ему не хочется. Но Джону хотелось.

За ночь до выступления он по глупости смешал шампанское и кокаин и чувствовал себя препогано, когда, готовясь к шоу, облачился в черный костюм и надел драгоценный кулон — подарок Элтона. Лимузин Элтона отвез их с Мэй в Медисон-сквер-гарден, и когда они прибыли, то увидели, что Йоко прислала каждому из певцов большую белую гардению. Джон прикрепил цветок к лацкану. Затем, когда шоу началось и Элтон стал исполнять свои хиты, Джон и Мэй ждали за кулисами, пока тот объявит выход.

Дальше воспоминания о вечере и последующих событиях начинают расходиться. Йоко позже сказала, что Джон понятия не имел, что она посетила шоу, и Джон с этим согласился. Но Мэй вспоминала иначе: по ее словам, Йоко попросила ее приобрести билеты ей и ее спутнику, гитаристу Дэвиду Спинозе, и Джон прекрасно знал, что она там будет.

Слухи витали среди публики весь день, и когда Элтон наконец повернулся к аудитории и сказал: «Итак, сегодня День благодарения, и мы подумали, что в этот вечер подарим вам немного радости, пригласив кое-кого к нам на сцену…» — Джон вышел, и публика была готова взорваться. Леннон был поражен. «Это было похоже на битломанию… Я не слышал такого со времен Beatles», — позже расскажет он Дэвиду Шеффу из Newsweek.

Сразу же Джон и Элтон перешли к «Whatever Gets You Thru The Night», затем настал черед «Lucy In The Sky With Diamonds». Но самый большой отклик был еще впереди. «Мы пытались придумать, какой песней закончить, чтобы я поскорее слинял отсюда и проблевался, — пошутил Джон, — и мы подумали: исполним-ка песню моего старого женишка по имени Пол, с которым мы нынче в разлуке… Это старая битловская песня, и мы все ее вроде как знаем». И затем, немного подразнив публику, когда соло-гитарист Элтона сыграл вступление к «I Feel Fine», они перешли к «I Saw Her Standing There».

Это был умный выбор. Элтон предлагал «Imagine», но позже Джон говорил: «Я не хотел являться, точно Дин Мартин, и играть свою классику. Я хотел оторваться и забацать рок-н-ролл». И они выбрали песню, которую Пол написал практически один. Джон впервые исполнял ее как ведущий вокалист, но Элтон подпевал в знакомой гармонии, и Леннон строил фундамент моста обратно к Полу, не зная, достроит ли когда-нибудь сам мост.

Йоко, сидевшая в зале, позже сказала, что Джон выглядел одиноким. Но Мэй, стоявшая за кулисами, думала, что он потрясающий, и ей казалось, тот вечер будет началом чего-то нового.

После шоу Джон взял Мэй на прием в отель Pierre. Йоко была там, и в усеченной версии событий, на которой позже сошлись они с Джоном, оба взглянули друг другу в глаза — и это случилось. Их роман возгорелся опять, и они снова были вместе.

На самом деле ничего там не возгорелось и вместе они не были.

Джон пошатался от стола к столу, немного поболтал с Йоко, поглазел на то, как Ури Геллер гнет ложки, а потом отвез Мэй домой, в Саттон-плейс.

59. «Эй, а если мы опять будем писать вместе? Я и Пол?»

Рождественские дни 1974 года были хорошим временем для Джона. Его выступление с Элтоном имело немалый успех, у него была хитовая пластинка и сингл на вершине чартов, он снова виделся с Полом и жил на Манхэттене, в центре города, с обожавшей его подругой. Возможно, не любил ее так сильно, как она его, но он провел с ней полтора года и, несмотря на другие увлечения, всегда быстро возвращался к ней. Их отношения, уютные, домашние, без вмешательства посторонних — Мэй всегда сама нанимала автомобили и садилась за руль, договаривалась о встречах и устраивала приемы с друзьями, — должно быть, имели массу достоинств.

Однако его жизнь была такой же сложной, как всегда: вдруг оказалось, что на нем клином сошлись четыре проблемы из