Ее подхватил Хубаксис. Джинн вырос до двадцати локтей, поймал кусок оникса и отшвырнул его в сторону. Но потолок продолжал рушиться — Хубаксис увеличился еще сильнее и уперся плечищами в стены. По его щекам покатился пот, бицепсы страшно вздулись, а низ живота стал расплываться, терять материальность.

— Хо… хозяин, я долго не выдержу!.. — взвыл несчастный. — У… уходи быстрее!..

Креол замялся. Он уже как-то смирился с тем, что сейчас умрет. Он потерял совершенно все и просто не видел смысла продолжать дышать.

Но миг слабости быстро прошел. Даже если Креол умрет — он умрет не здесь. Не под руинами пропитанного скверной Кадафа.

И он уж точно не оставит здесь тело своей жены. Креол похоронит ее как подобает, пусть это станет последним делом в его жизни.

Хубаксис отодвинул перекрывшую выход глыбу, и Креол вышел из тронного зала. Он шел угрюмый, подавленный, словно на его плечах тоже лежал ониксовый свод. Креол понятия не имел, как ему покинуть Лэнг, да и куда ему возвращаться?

Свисающая с плеч цепь не находила себе применения. Мелкие демоны, что еще остались в Кадафе, сами стремились исчезнуть как можно быстрее. Только Шегарис, бессменный архивариус Кадафа, при виде кого-то живого завыл, умоляюще простирая сотни хилых ручонок. Твари-переростку мучительно не хотелось погибать.

Креол даже не взглянул в его сторону. Он смотрел прямо перед собой, шагал размеренно, а вокруг тряслись стены. Один за другим лопались контейнеры из металла т’лок, вываливая наружу свое скользкое содержимое. Грохнулся пюпитр с Некрономиконом, и страшная книга явственно зашевелилась, пытаясь цепляться за пол страницами.

Кадаф складывался, как карточный домик. Замок Десяти Тысяч Дверей был средоточием межмировых каналов, огромным пространственным узлом — и с гибелью центрального компонента он утратил стабильность.

Путь наружу казался бесконечно долгим. А потом еще дольше Креол спускался по бесконечной ледяной лестнице. Он пристально глядел вдаль, на порталы. Плонет, Каабар, Рари. Три портала, через которые еще можно покинуть Лэнг.

Каждый следующий шаг давался труднее. Нагой и босой, Креол мгновенно продрог до костей и не мог согреть себя магией. Заиндевевшие ноги почти не сгибались. Когда позади раздался страшный грохот, до смерти уставший маг даже не обернулся.

Он и так знал, что это обрушился Кадаф.

Сверху спорхнул Хубаксис — уже снова крохотный и почти бесплотный. Он устроился на плече хозяина и поерзал, зарываясь поглубже меж звеньев цепи. Всего несколько минут джинн держал на плечах Ониксовый Замок, но это его едва не убило. Теперь он не мог даже пошевелиться.

Развалины покинул не только Хубаксис. Оттуда с диким воем вылетали духи — огромные, расплывшиеся, почти бесформенные. Семь великих Азаг-Тотов вырвались из своей ониксовой клетки.

Креол не видел их. Он больше не мог видеть духов. Однако он их слышал — так громко они кричали. Их голоса были полны ужаса и боли, но в то же время — облегчения. Безумные, беспамятные, почти не сознающие себя, они наконец обрели свободу — и с нею к ним вернулись какие-то крупицы воспоминаний. Совсем немного, но этим немногим они жаждали поделиться со всеми, кто только мог слышать.

— Меня звали Укин Ашаф… — донесся до Креола свистящий шепот.

— Меня звали Ветеган…

— Меня звали Мальдуар…

— Меня звали Брозельярдо…

— Меня звали Рихорас…

— Меня звали Гурдалимджа…

— Меня звали Этана…

Имена забытых эпох. Величайшие маги погибших царств. Ни об одном из них Креол никогда раньше не слышал. Только чуть-чуть о самом последнем, да и то, как оказалось, все было изолгано и переврано.

Впереди теперь виднелись только два портала, третий закрылся. Почти все уже покинули Лэнг. Наверняка и демоны тоже ринулись в другие миры — ведь печати Мардука рухнули, их больше ничто не сдерживает.

Наконец измученный Креол преодолел последнюю ступеньку. Промерзшие до костей ступни погрузились в смесь снега и пепла. Он спустился, он окончательно покинул Кадаф, но сил у него не осталось совсем.

Однако Креол продолжал шагать. Он не смотрел под ноги, не смотрел и вперед. Его остановившийся взгляд был прикован к лицу Ванессы. Маг ожидал, что с минуты на минуту упадет замертво, и хотел именно это видеть в последний миг жизни.

Но он не упал. Он сделал еще шаг. А потом еще один.

И только после этого упал.

Несколько минут Креол лежал недвижимо. А потом поднялся, поднял тело жены и снова пошел сквозь холод и тьму. На окровавленных ногах он продолжал упрямо влачить себя вперед — туда, где сиял уже только один портал. Креол понятия не имел, кто до сих пор остался в этом мире, но больше идти ему было просто некуда.

Лэнг никогда не мог похвастаться хорошим освещением. Но раньше мрак разгоняли хотя бы аркалы и вечно шкварчащие вулканы. Теперь же аркалы исчезли, а вулканы потухли. Единственным островком света был последний портал. И он светился еще несколько минут.

А потом он тоже погас, и Креол остался в темноте.

Даже в кромешной темноте Креол продолжал двигаться. Он понятия не имел, сколько уже прошел и сколько еще осталось. Он понятия не имел, зачем вообще продолжает идти сам не знает куда. Он просто передвигал ноги.

И он передвигал их, пока впереди не забрезжил свет.

Это был не портал, а человек. Изумительной красоты женщина, сидящая на изуродованном остове гравицикла. При виде Креола она даже не шевельнулась, и лицо ее осталось безучастным.

— Прекраснейшая?.. — прохрипел Креол. — Ты… ты все еще здесь?..

— Я надеялась, — тихо ответила Инанна. — Я не переставала надеяться.

— Помоги… помоги мне…

Креол сделал последний шаг и протянул богине свою ношу. Безумным отчаянием горели его глаза, но на дне их таилась и надежда.

Безумная, отчаянная надежда.

Еще несколько секунд Инанна молча смотрела на Креола. А потом легонько коснулась уст Ванессы, провела ладонью до лба… и карие глаза распахнулись! Креол почувствовал, как уже остывшее тело стремительно теплеет, почувствовал биение жизни в своих руках.

И по его собственному телу прокатилась волна счастья.

— Ванесса!.. Ванесса!.. — забормотал он, осыпая лицо жены поцелуями.

— Ну надо же, ты назвал меня по имени… — слабо улыбнулась Вон. — На тебя это так не похоже, дорогой…

Креол тут же угрюмо смолк. Он ужасно устыдился такой вспышки эмоций.

Опираясь на руку мужа, Ванесса поднялась на ноги. Она все еще пошатывалась, перед глазами все плыло. К тому же вокруг было холодно, темно и Лэнг.

— Вот скажите — у кого-нибудь когда-нибудь был настолько же дерьмовый денек? — устало спросила Вон. — Меня сегодня убили два раза. Два, [цензура], раза! Причем во второй раз это сделал ты!