Маркус поднялся на ноги и схватил Максимуса за броню. Он потащил его назад, уперся в стену и передал его на руки другим легионерам через отверстие в стене. Он сам прошел через него, дрожа от усталости, и рухнул на землю в изнеможении.

Несколько секунд спустя через отверстие пробежал и Крассус, и полдюжины инженеров Легиона бросились вперед, положив руки на каменные стены. Отверстие дрогнуло и начало уменьшаться и за считанные секунды исчезло совсем, каменная стена стала целой и гладкой.

Снаружи, за стенами руин зазвучал тяжелый рев канимских рогов.

— Они отступают, — прокричал кто-то со стены, — они отходят назад!

— Лекарь! — Прохрипел Маркус.

Он повернулся к Максимусу, обнаружив того лежащим без чувств, обожженным и истекающим кровью.

— Лекарь!

— Тише, — произнес голос, — тише, Первое Копье.

Крассус отклонил Маркуса назад от Максимуса.

— Давайте, Фосс.

Маркус увидел их, уносящих Максимуса. Кто-то помог ему сделать несколько шагов и усадил спиной к стене.

Он обнаружил в своих руках кружку воды и выпил ее залпом, как и вторую и третью. Следом появилась еда, и хотя это было всего лишь незамысловатое пюре из овса, он опустошил миску и вылизал ее дочиста.

Только удовлетворив самые острые потребности своего тела, Маркус заставил себя оглядеться, снова собираясь с мыслями.

Леди Аквитейн, в своём одеянии прачки, уставилась на него ничего не выражающим взглядом. Затем она вернулась к раздаче таких же, как у него, мисок с пищей и пресной водой голодным и измученным легионерам, которые усеивали все руины неподалёку.

Остальная прислуга ухаживала за теми, кто получил незначительные травмы и приносила замену оружию, потерянному или сломанному в бою.

Измотанные в бою воины жадно заглатывали пищу, пили воду, или просто спали, лёжа вповалку на земле, как это было после практически любого боя, а тем более такого напряжённого, как этот. Маркус чувствовал себя, как тяжёлый изношенный кожаный сапог, и ничего больше не хотел, кроме как присоединиться к ним.

Вместо этого он поднялся на ноги и принялся обходить прилегающий участок, где расположились его люди, пока ещё не стемнело. Из восьмидесяти командиров первой когорты двадцать девять были всё ещё пригодны для выполнения обязанностей, в том числе он сам.

Четверть его легионеров были ранены и выведены из строя. Еще четверть погибли или пропали без вести. А на таком кровавом поле боя "пропали без вести", вероятно, означало, что они были слишком сильно изрублены, чтобы их могли опознать как погибших воинов Легиона.

Ещё четверть его людей получили лёгкие ранения и ожидали своей очереди к целителям. Следуя беспощадной математике войны, получивших лёгкие ранения легионеров заклинатели воды Легиона лечили в первую очередь, чтобы они вернулись в строй.

Тех же, кто был ранен более тяжело, обычно стабилизировали и оставляли дожидаться, пока их смогут поставить на ноги.

Пока Маркус подсчитывал своих людей возле палатки целителей, он видел множество таких дожидающихся алеранцев.

Он проверил пятнадцать трибунов Легиона. Трое из них были мертвы. Ещё трое были ранены и выведены из строя, в том числе Антиллар Максимус, травмы которого относили его к категории лиц, ожидающих дополнительной медицинской помощи. Подсчет потерь ужасал. Доклад Трибуна Снабжения — тем более.

Маркус нашел Крассуса именно там, где тот, пожалуй, и должен был быть — у койки своего сводного брата в палатке целителей, среди прочих мужчин, пострадавших так тяжело, что их невозможно было быстро поставить на ноги. Молодой человек сидел рядом с Максимусом с отсутствующим выражением лица.

— Капитан, — тихо произнес Маркус.

— Вы были правы, — сказал Крассус, не тратя времени на вступление. — Нам следовало надавить на них.

Маркус проигнорировал его слова.

— Мы лишились половины войска, сэр.

Более трети наших обозов с продовольствием, и большая его часть это домашний скот, были захвачены противником, когда они пытались укрыться за частоколом.

А единственный доступный родник на этом холме был отравлен. Трибун Снабжения работает над способом фильтрации воды, но он не выглядит многообещающим.

Мы уже израсходовали большую часть воды, что была набрана в бочки из источников вниз по склону, так что если не пойдёт дождь, или если трибуну Цимнее не удастся сотворить маленькое чудо, нам придётся бороться ещё и с жаждой.

Для Легиона это означало смертный приговор. Легион может обходиться без пищи несколько дней, но без воды люди очень быстро свалятся, не в состоянии бороться.

— Я был так уверен, что мы должны были продолжать оборону, — сказал Крассус, — чтобы продержаться на несколько минут больше. Я думал, что в любую минуту стены будут готовы, и мы укроемся за ними, как раньше. Я думал, что мы должны нанести массированный удар, что Гвардия сможет нас поддержать.

Он указал на своего пострадавшего брата. Максимус был накрыт светлой простыней, для того чтобы, Маркус был в этом уверен, защитить обожженную кожу от грязи и пыли.

— Макс был прав, — произнес Крассус. — Я был слишком самоуверен, Маркус. И он пострадал по моей вине. Снова.

Маркус глядел в затылок молодого человека какое-то время. Если бы Леди Аквитейн увидела его таким, то едва ли смогла бы скрыть довольство. В таком состоянии он не представлял никакой угрозы для того, чтобы ее протеже Арнос снискал все лавры этой кампании.

Ей, вероятно, даже не приходило в голову, что в нынешних обстоятельствах не шло и речи о присвоении лавров и почестей, за исключением посмертных, разумеется.

Он обошел молодого офицера, встав к нему лицом, отсалютовал и наотмашь ударил его по лицу.

Крассус удивленно моргнул и, будучи невероятно шокированным, уставился на Первое Копье. Удар не был легкой пощечиной: из нижней губы молодого человека сочилась кровь.

— Чтоб вас вороны забрали, сэр, — тихо сказал Маркус. — Вы — капитан легиона. А не молодуха, рыдающая о муже, ушедшем на войну. Так что подбери сопли и тащи свою задницу на поле, пока еще больше бойцов не оказалось на месте твоего брата.

Крассус ошеломленно воззрился на него. Маркус подумал о том, что с этим молодым человеком так говорили впервые за всю его жизнь.

— Встань, — прорычал Маркус. — Встаньте, сэр!

Крассус медленно поднялся. Маркус посмотрел ему в глаза и снова отсалютовал, ударив кулаком по груди.

Крассус ответил тем же. Он изучал Маркуса взглядом какое-то время, затем медленно кивнул и тихо произнес:

— На исходе сил, без воды и продовольствия.

— Так точно, сэр.

— А Гвардия?

— Я поговорил с их Первыми Копьями, сэр. Они в худшей форме, чем мы. Для сколько-нибудь эффективных контратак мы можем использовать только рыцарей. Гвардейцы используют иную форму шлемов, без забрала, и эти косы рассекали их как бумагу. У них меньше раненых, но намного больше погибших.